В настоящий момент следует подчеркнуть сложность славянского миграционного процесса в целом: он принял несколько разных форм, протекал в разное время и в разных местах. В некоторых контекстах небольшие группы населения взяли на вооружение способ, напоминающий модель «волны продвижения», хотя продвижение корчакских славян по нагорьям Центральной Европы было, вполне вероятно, не случайным. В других имел место изначально небольшой поток, затем разросшийся по мере того, как усиливалось сопротивление, и славянские мигранты (так же, как готы, буры и викинги) были вынуждены реорганизоваться и передвигаться большими группами. Об этом свидетельствуют более крупные, обнесенные стенами поселки, характерные для периода расселения славян на северо-восточных рубежах Великой Европейской равнины. В других местах действовали еще более крупные объединения, насчитывавшие по несколько тысяч человек, и здесь мы смотрим на модифицированные формы продвижения, предложенные еще гипотезой вторжения, которую мы наблюдали у германских мигрантов, в особенности когда многочисленные группы двинулись к византийским регионам Балкан в конце VI века и начали аннексировать эти земли в VII. Варианты, смахивающие на модель «волны продвижения», соотносятся с добровольным, экономически мотивированным перемещением, хотя политически контекст всегда был важнейшим условием успеха; более крупные «племенные» миграции были, как правило, менее добровольными и имели политические мотивы.
Следует также остановиться на том, что, какого бы размера ни были миграционные единицы, мы имеем дело со славяноязычными переселенцами, ставшими главной культурной силой на просторах Центральной и Восточной Европы. Как видно по границам славянской Европы, мигранты весьма успешно установили свое господство и уже в VI веке снискали славу умелых воинов. Славянизация отличалась и элементом добровольности, по крайней мере на ранних этапах, поскольку некоторые славянские группы были открыты для местного населения, желавшего перенять новые культурные нормы. Но вряд ли действительно можно рассматривать славян как самых успешных хиппи, которых когда-либо знала Европа. Может, у них не было цирков, тог, латинской поэзии и центрального отопления, но они не менее успешно навязывали другим новый социальный порядок, устанавливая его во всей Центральной и Восточной Европе, как делали римляне на западе и юге. Их военные успехи заставляют сомневаться в том, что им это удалось лишь потому, что местные считали, будто стать славянами – отличная идея.
Менее мирная картина жизни ранних славян, на мой взгляд, подтверждается природой первых славянских государств, сформировавшихся в IX–X веках, и процессами дальнейших преобразований, которые и вызвали их к жизни. Экспансия, длившаяся с VI по IX век, была частью той же истории, и во многом первые переселения славян и образование их государств были вызваны все теми же силами. Но природу этих сил можно понять до конца лишь в том случае, если рассматривать славянизацию как часть более обширной и серьезной трансформации Северной и Восточной Европы, которая заявила о себе грозными завоеваниями эпохи викингов. Следовательно, прежде, чем мы вернемся к процессам образования славянской государственности, необходимо изучить последний скачок миграционной активности в Европе 1-го тысячелетия. И хотя его связь с образованием славянской государственности означает, что экспансия северян к югу и востоку от Балтики будет в центре нашего внимания, ее можно понять лишь в контексте миграции скандинавов в целом.
Глава 9
Переселение викингов
«Чтобы достичь Гренландии, поверни налево в середине Норвегии, держись так далеко к северу от Шетландских островов, чтобы видеть их, только если видимость очень хорошая, но к югу от Фарерских островов, чтобы море наполовину закрывало горные склоны. Что до Исландии, держись так далеко к югу, чтобы видеть лишь стаи птиц над нею и китов».
Так, в приблизительном пересказе, выглядят навигационные указания в исландской средневековой рукописи
[553], и от них волосы на голове становятся дыбом. Как можно с такими подробными инструкциями проплыть мимо цели? Все, что нужно, – это умение распознать, когда видимость близ Шетландских островов очень хорошая, а когда нет, а если видимость плохая (как часто и бывает), попытаться угадать, где находится остров; на глаз прикинуть высоту Фарерских островов и интуитивно понять, как проплыть по прямой между ними с помощью звезд. Прибавьте к этому глубокие познания в флоре и фауне морей вокруг Исландии, удачу, благодаря которой бурный атлантический ветер не собьет вас с курса (а если собьет – пусть вам повезет и вы вернетесь на нужный курс), и вы на месте. И все это в крохотной деревянной лодке, под парусами, без радио (и никаких спасательных средств, даже если бы оно у вас было). С учетом всего этого, тот факт, что викинги, открывшие восточное побережье Америки, попали туда в поисках Гренландии, кажется не таким уж удивительным. В конце 1-го тысячелетия, судя по всему, в северной Атлантике кишмя кишели храбрые, умелые, безнадежно заблудившиеся скандинавы, наудачу «открывавшие» разные страны.
Но, несмотря на все эти сложности, между 800 и 1000 годами скандинавы с энтузиазмом бороздили воды самой разной глубины. Помимо их хорошо известных открытий в Северной Атлантике, они также плавали по рекам Западной и Центральной Европы, а также европейской части России – в судах всех видов и размеров и с самыми разными целями. В эти века бесстрашные мореплаватели-викинги вырвались за пределы родной Балтики, чтобы торговать, грабить, переселяться и создавать политические образования от Геркулесовых столбов до Уральских гор. Общества, которые встречались им в странствиях, да и их собственные, в процессе менялись до неузнаваемости. Задача этой главы – не рассказать в целом об эпохе викингов, а изучить степень важности миграции скандинавов в разных ее фазах и сравнить ее формы, мотивы и последствия как с современными примерами, так и с другими раннесредневековыми случаями переселения, рассмотренными в этой книге.
В Западной Европе яростные набеги викингов начались в конце VIII века. Первый масштабный разрушительный набег викингов произошел в 793 году: разграбление известного монастыря на острове Линдисфарн близ побережья Нортумбрии в Британии 8 июня (кстати, в день моего рождения). За два года налетчики обогнули северное побережье Шотландии и добрались до западных островов, где разграбили ирландский монастырь на острове Ратлин. Эти два деяния были, судя по всему, совершены по большей части норвежцами, приведенными к северным побережьям Британских островов ветрами и течениями. Весенний восточный ветер принес норвежских грабителей через Северное море к Шетландским и Оркнейским островам, затем – на северо-восток Шотландии. Им пришлось пройти по открытому морю между побережьями Норвегии и Шетландских островов, не видя земли. Весьма смелое предприятие – но не сказать чтобы из ряда вон выходящее. Доплыть из Бергена в Западной Норвегии до Шетландских островов вполне реально за тот же срок, за какой можно обогнуть юг Скандинавии через Скагеррак и выйти в Балтийское море. А уж если вы до них добрались, можете смело действовать дальше, не теряя землю из вида. Шотландия находится близко, и прямые прибрежные маршруты привели норвежцев, обогнувших ее северное побережье, к Гебридам, в Ирландское море, на запад Британии и наконец в саму Ирландию. Затем – что очень удобно, если нет желания здесь задерживаться, – осенние ветра Северного моря, западные, возвращали их домой. Если бы сезонные ветры и течения шли в обратном направлении, мы бы сейчас писали о средневековых вторжениях шотландцев в Норвегию
[555].
