Альтернативным вариантом для тех, у кого было меньше денег, но все-таки имелись какие-то средства, была покупка корабля в складчину. Рунический камень из Орхуса рассказывает о некоем Ассере Саксе, который внес часть платы за торговый корабль. На том же камне говорится, что он был членом экипажа военного корабля – и, возможно, некоторые корабли налетчиков оснащались на деньги, собранные подобным образом. В одном франкском источнике упоминаются компании викингов, зимовавшие на Сене в 861/62 году, которые он называет братствами. Это крайне интересное слово указывает на то, что на каждом корабле плыла отдельная группа скандинавов, владевшая им совместно. Схожий вывод следует и из изучения надписей на рунических камнях в Южной Швеции, почтивших память тех, кто так и не вернулся из экспедиции Ингвара в Россию. Тот факт, что их семьи – предположительно – могли позволить себе поставить такие камни, опять-таки намекает на то, что они принадлежали не к самым бедным слоям общества
[614].
Получается, главной логистической проблемой являлась необходимость получить корабль, к тому же нужные суда существенно отличались друг от друга. Один известный отрывок из «Саги об Этиле» часто цитируют. В нем говорится, что Эгиль порой отправлялся в торговые путешествия, а иногда – в рейды. История Ассера Сакса, упомянутого на руническом камне, подтверждает правдивость этого рассказа, пусть наши сведения и почерпнуты из источника поствикингской эпохи. Но это вполне вероятно – ведь даже торговцы всегда отправлялись в путь с оружием. В свое первое путешествие в Данию святой Ансгар попросился на борт к торговцам, которые сражались целый день, когда на них напали пираты. Но для двух этих видов деятельности – торговли и грабежей – требовались разные типы кораблей (возможно, поэтому на рунном камне и отмечается, что Ассер Сакс участвовал и в том и в другом). На боевых кораблях плавали в основном мужчины, которые гребли и сражались, они отличались более мелкой посадкой, чтобы можно было заплывать в речные устья и подниматься по течению. Торговые суда были шире в киле, чтобы помещалось больше товаров. В некоторых случаях корабли приходилось менять в дороге на речные суда. В России, как мы видели, славяне являлись поставщиками речных лодок – долбленок (слово намекает на то, что такая лодка делалась из цельного ствола дерева), в которых плавали по Днепру
[615].
Следовательно, на скандинавскую миграцию в эпоху викингов оказывали сильное влияние сопряженные с ней логистические проблемы. Транспортные расходы – важный фактор, объясняющий, почему миграционные группы, принимавшие в ней участие, были менее многочисленными, чем таковые времен так называемого Völkerwanderung. Да, плыть куда быстрее, чем идти, но и куда дороже, а потому вряд ли бедные скандинавы могли позволить себе отправиться на поиски богатства. Это, на мой взгляд, еще одна причина не верить в массовую миграцию скандинавских крестьян в Данелаг после поселения там Великой армии. Почему кто-то стал бы оплачивать им транспортные расходы, если на месте уже с избытком представлена бесплатная рабочая сила в лице покоренных англосаксов? Возможно, этот же фактор следует учитывать, пытаясь определить, сколько женщин и детей могли сопровождать воинов на запад. Как мы видели, в имеющихся у нас данных хватает пробелов, но опять же если на месте есть множество женщин, то транспортные расходы могли оказаться одним из факторов, который существенно сокращал количество скандинавок, отправлявшихся в путь.
Более того, необходимо учесть еще один очень важный момент, касавшийся мореходных технологий, на которых основывалась миграция. Таковые являлись не только дорогостоящими – следует помнить о том, что они по большей части были еще и инновационными. Морская навигация к 800 году существовала на Средиземном море, Ла-Манше и даже в Северном море на протяжении многих веков. Но хотя суда, специально спроектированные для прибрежного плавания, широко использовались в Балтийском регионе, мореходные корабли были новым явлением начала Викингской эпохи. Характерным представителем морского транспорта в Балтийском регионе в позднеримский период была знаменитая Нидамская лодка. Сделанная в 310–320 годах, она, по сути, была военным каноэ, приводимым в движение четырнадцатью парами весел. Ее обнаружили в середине XIX века – она явно была частью ритуального жертвоприношения вместе со снаряжением воинов, которые плавали на ней, в таком же болотном захоронении, как те, которые столько рассказали нам о военных отрядах (см. главу 2). Существование такой лодки может свидетельствовать о том, что ее бывшие владельцы, по всей видимости, переоценили свои силы в очередном набеге. Однако нас интересует тот факт, что судно годилось лишь для плавания вдоль побережья. Без парусов оно не смогло бы развивать большую скорость, а строение корпуса было слишком ненадежным для плавания в открытом море. Более того, вплоть до VIII века ситуация не изменялась. Археологи-подводники не сумели обнаружить ни одного корабля скандинавов, предназначенного для дальнего плавания, который был бы произведен до 700 года. Второй известный источник подтверждает это. Среди прочих сокровищ на острове Готланд были обнаружены камни с рисунками, на некоторых из них изображены корабли в Балтийском море. Ни на одном рисунке до VIII века нет парусных судов.
Точную хронологию событий до VIII века восстановить невозможно. Изображения, редкие богатые захоронения вроде Гокстадской ладьи, остатки судов, потерпевших крушение (не в последнюю очередь пять кораблей из Скулделева, которые, отслужив свое, были затоплены, чтобы заблокировать морские входы во фьорд Роскилле), свидетельствуют о поворотном моменте в истории мореплавания. У кораблей нового типа было две отличительных особенности. Во-первых, корпус стали делать с расчетом на открытое море. Обшивка внакрой в сочетании с цельным центральным килем и высокими кормой и носом создали корпус с высоким надводным бортом, притом достаточно прочный и гибкий, чтобы не затонуть, если его захлестнут волны, и не рассыпаться на части под их ударами. Как и в случае с современными небоскребами, вершины которых на сильном ветру могут раскачиваться на 6 метров в каждую сторону, гибкость означала прочность, в то время как крепкий, несгибаемый корпус не выдержал бы ударов волн. Во-вторых, появилась технология плавания под парусами. Она включала в себя не только изучение самих парусов и того, как с их помощью можно сделать ветер своим союзником, но также всего, что касалось мачт и способов их крепления к корпусу. К началу VIII века все эти знания были собраны воедино, и корабли, способные переплыть океан, вытеснили боевые ладьи, курсировавшие вдоль берегов. Переселение скандинавов было бы невозможным без этой технологической революции, и она началась меньше чем за век до того, как викинги вторглись в западные воды
[616].
