Это наблюдение дает первые ответы на некоторые ключевые вопросы о причинах возникновения скандинавского миграционного потока в конце 1-го тысячелетия. По сути, эпоха викингов началась именно тогда, а не раньше, так как ее сделали возможной развивающиеся морские технологии в Балтийском регионе. Но это только половина ответа. Почему эта технология, бывшая совсем рядом на протяжении веков, появилась в Балтике только примерно в 700 году?
Корабельных бортовых журналов у нас, конечно, нет, но более широкий круг свидетельств позволяет нам сделать довольно точные предположения о том, что происходило. Распад Западной Римской империи в V веке вызвал серьезные сбои в уже установившихся межрегиональных торговых структурах в Северной Европе. Тем не менее к VII веку торговые потоки вновь окрепли, дав королям возможность организовать торговые центры. Условия были весьма прямолинейны. Король гарантировал защиту любой торговой деятельности, происходящей на основанном им рынке, а в обмен получал с купцов процент в виде налогов и таможенных сборов. Постоянно пополняющийся корпус археологических остатков указывает на революцию, произошедшую вскоре после этого, когда один торговый центр за другим – в научной литературе они, как правило, называются эмпории – начали появляться у Ла-Манша и на побережьях Северного моря. Одним из первых был обнаружен Дорестад, уже известный по скоплениям монет, скрывавшийся вверх по течению Рейна у самого устья (см. карту 20). Древесина, из которой делались стоявшие в нем корабли, указывает на то, что он функционировал уже в 650 году. Он был в числе самых важных торговых центров северного побережья континента, к их числу принадлежали Квентович, вверх по течению от современной Булони, и эмпорий на датском острове Валхерен. К северу от Ла-Манша процветал Хэмвих (старый Саутгемптон), появившийся чуть позже Дорестада, в 675 году; Лондонвик в Средней Саксонии, торговый порт выше по течению от старого римского города Лондона, располагался на берегах Темзы, за улицей, которая сейчас называется Стрэнд. Новая торговая сеть возникла в зоне Ла-Манша / Северного моря, но быстро распространилась в Ютландию, а оттуда в Балтику. Райб, эмпорий на западном побережье Ютландии, к 700 году уже функционировал, а в VIII столетии открылись и другие рынки в Балтийском регионе: Бирка и Рерик были в числе первых, чуть позже появился Хедебю. Именно для того, чтобы удовлетворять растущий спрос Западной Европы, представляемой этой цепочкой рынков, и была основана Старая Ладога
[617].
Конечно, возможно, это просто хронологическое совпадение, но я сильно сомневаюсь в этом. Люди, как правило, совершают технологический прорыв, когда имеется четкая мотивация. Весьма вероятно, что скандинавы развивали морские технологии, позволявшие пересекать океан, именно для того, чтобы получить долю новых богатств, порождаемых развивающейся североевропейской торговой сетью. Хронология совпадает – и мотивация тоже имеется.
Наши источники позволяют предположить, что изначально большую часть мореплавателей составляли фризские торговцы, но в конечном итоге они уступили своим скандинавским конкурентам. И всегда именно посредники, а не производители извлекают наибольшую выгоду из любой системы обмена. Чаша весов начала клониться в сторону викингов в VIII веке, когда скандинавские купцы начали приобретать корабли, позволявшие им перевозить товары самим, а не просто поставлять сырье и материалы другим. Это отмечает начало переориентации системы торговли. Норвежские грабители и купцы эпохи викингов не только прибрали к рукам торговлю, но и перенаправили ее в центры, находящиеся под их собственным контролем. Разграбление старых торговых центров было увлекательной игрой, в которой принимали участие все уважающие себя викинги, и к X веку из них по-прежнему функционировали только Руан, Йорк и Дублин, да и те находились под контролем скандинавов. Намеренно ли они стремились устранить конкуренцию, представленную другими торговыми центрами, мы не знаем, но результат говорит сам за себя
[618]. Переселение скандинавов в IX–X веках необходимо рассматривать как следствие установления сети эмпориев VII–VIII веков. Мощный стимул, созданный потоками новых богатств, текущих по северным водам, заставил скандинавских кораблестроителей резко улучшить свои навыки и в конечном итоге выманил скандинавских купцов и искателей приключений за пределы прибрежных вод Балтийского моря.
Миграция и развитие
До сих пор мы разбирали положительные (то есть экономические) мотивы, определившие различные виды деятельности диаспоры викингов, будь то торговля, грабежи или собственно переселение. В этом плане миграционный элемент сводится к своему классическому виду, при котором основные показатели богатства действуют как один из основных рычагов, провоцирующих расселение человечества. Слово «положительный», разумеется, является жаргонизмом из исследований современной миграции и применимо исключительно к точке зрения самих викингов, тех, которые получали больше всего денег. У всех тех, кто терял свои земли, тех, чьи дома были разграблены, тех, кто навсегда расстался с родными, попав в рабство, было бы совершенно другое мнение о деятельности норманнов. Но даже с точки зрения тех скандинавов, которые принимали участие в переселении, имелась и более негативная политическая мотивация, которая нередко – как и в современных миграционных потоках – действовала одновременно с позитивными мотивами.
Речь идет о заселении Исландии. Как мы видели, ранние исландские источники утверждают, что поселенцы приезжали сюда с 870-х годов, чтобы избежать растущего политического давления норвежской монархии. Виновником было, вероятно, графство Моор на Оркнейских островах, но в любом случае исландским рукописям вполне можно верить. У переселения мог быть довольно сильный негативный политический мотив. Есть причины полагать, что такого рода мотивы применимы в целом к эпохе викингов, по крайней мере с 850-х годов и далее. В своей знаменитой работе Патрик Вормальд несколько лет назад предположил, что массовый исход воинов из Скандинавии, неотъемлемая черта этого периода, был признаком серьезного политического кризиса в регионе. Свидетельства, говорящие в пользу такого предположения, весьма убедительны. Ее происхождение до конца неясно, однако сильная «датская» монархия появилась в Южной Ютландии и на прилегающих островах к 700 году. С середины VIII века она обладала достаточной властью для того, чтобы начать масштабные общественные работы, выкопав канал и земельные укрепления вдоль своей южной границы – Даневирке – и прорезав другим каналом остров Самсё. В каролингских источниках начала IX века мы встречаем упоминание об одном из королей Дании, Готфриде, который мог собрать сотни кораблей и тысячи воинов и вынудил купцов переместиться из прилегающих славянских территорий (нравилось им то или нет) в свой собственный новый эмпорий в Хедебю, предположительно ради доходов с таможни и налогов.
