Другие аспекты процесса миграции, наблюдаемого на протяжении всей эпохи гуннов, более схожи с современными. В этот период степень приемлемости миграции как основной стратегии для групп населения, уже имеющих склонность к мобильности, просто поразительна. Готы под предводительством Амалов, в конечном итоге оказавшиеся в Италии, не так давно переселились с востока от Карпатских гор к западу, затем двинулись на юг, на принадлежащие Восточной Римской империи земли Балканского полуострова. Там группа преодолела еще полторы тысячи километров – и более того, ведь Теодорих Амал без колебаний менял географическое и политическое положение своего народа, пытаясь вытеснить фракийских готов и стать вместо них важным союзником империи. Хотя подробных сведений у нас очень мало, то же самое, похоже, касается племен лангобардов, поселившихся на среднем Дунае. Временные границы нам неизвестны, однако они каким-то образом оказались там, уйдя с земель близ северного течения Эльбы, несомненно преодолев с перерывами и задержками несколько больших отрезков пути, которые и привели лангобардов в Богемию, откуда они двинулись дальше. Описанный нами принцип применим и к племенам, проигравшим в результате распада Гуннской империи, – самим гуннам, ругам, скирам и герулам. Не в каждом случае нам известны подробности, однако все эти группы сначала пришли на Среднедунайскую низменность в конце IV или начале V века и ушли с нее в течение одного-двух, максимум трех (в случае с герулами) поколений после распада империи Аттилы. Для представителей этих групп переселение стало привычной, основной стратегией, рефлексом, бережно хранящимся в коллективной памяти, который мог проявиться при нужных обстоятельствах; для них миграция была вполне приемлемой реакцией на куда более широкий ряд стимулов, нежели у племен, всегда занимавших одни и те же территории.
Влияние информационных полей на направление миграционного потока также очевидно. Информация играла решающую роль в формировании природы отдельно взятых переселений готов под предводительством Амалов. Теодорих Амал десять лет прожил в Константинополе в качестве заложника и обрел свободу лишь к восемнадцати годам, примерно в 472 году. Он вернулся к своему народу в самый подходящий момент, да еще с новостями о том, что фракийские готы получают куда больше золота и привилегий благодаря своим связям при дворе, и о том, что эти самые готы в данный момент устроили бунт против императора Льва I из-за того, что по его приказу был убит их покровитель, полководец Аспар. Уже через год группа Теодориха пришла на юг, пытаясь занять место своих соплеменников и стать главным союзником Константинополя среди всех племен готов. Это не может быть простым совпадением. Готы Теодориха обладали достаточно обширными географическими и политическими познаниями, чтобы понять со временем, что Италия представляет собой весьма привлекательную цель, и это также очевидно и не требует объяснения. Ранее они обитали в Паннонии близ перевалов в Восточных Альпах, которые как раз вели на север Италии. И Одоакр, ее правитель, был сыном старого врага династии Амалов. Еще в 479 году, за десять лет до того, как войска Теодориха двинулись на юг, предводитель готов уже предлагал послу Константинополя Адамантию на переговорах близ Диррахия совместную военную экспедицию в Италию, чтобы свергнуть его
[331].
Большинство других мигрантов, стимулом для которых послужил распад Гуннской империи, тоже действовали в пределах весьма активных информационных полей. К примеру, вовсе не удивительно, что группы лангобардов поселились в соседней Богемии – они понимали, что Одоакр, разрушив королевство ругов, тем самым создал политический вакуум на их территории, который они могли заполнить. Скиры также вошли в состав армии Аттилы, вторгшейся в Италию в 451 году, и, как и готы Теодориха, поселились неподалеку от дорог, ведущих в нее. Герулы, принявшие владычество сначала гепидов, а затем Византии, остались, разумеется, в регионе, который был выделен для них, и провели в нем как минимум пятьдесят лет, поэтому можно предположить, что и они понимали, куда будет лучше переселиться и с какой целью. У нас остались еще два более интересных случая – руги и более широкая диаспора герулов.
Так или иначе, руги знали, где найти Теодориха, после того как их королевство в 487 году было уничтожено Одоакром. С другой стороны, карьера Теодориха в Восточной Римской империи была поразительно успешной и достигла своего пика, когда он в 484 году получил статус консула, поэтому, возможно, нет ничего удивительного в том, что не столь отдаленные соседи точно знали, где именно на Балканах можно его найти. Куда интереснее случай с герулами, двинувшимися в Скандинавию. По рассказу Прокопия, остается неясным, знали ли они, куда именно идти, когда направились на север после поражения. Вряд ли, скажете вы. Однако герулы, оставшиеся на Дунае, сумели отыскать первую группу через двадцать с лишним лет, когда им понадобился предводитель из королевского рода – несмотря на расстояние в 1800 километров, которые отделяли две части племени друг от друга. Герулы, ушедшие на север, возможно, уже обладали какими-то связями или данными, благодаря которым поняли, что Скандинавия – вполне подходящая цель, и те же сведения, по всей видимости, были переданы тем, кто оставался на Дунае. Или, возможно, эти две части племени все время поддерживали связь. Доказательством тому может послужить один случай со скандинавским королем Родульфом, королем раниев, который позже искал убежища при дворе Теодориха в Италии. Такого рода примеры говорят о том, что вы недооцениваете обмен знаниями за пределами Римской империи – на свой страх и риск
[332].
Однако знание могло плавно переходить в миграцию только в том случае, если переселение больших групп было действительно реализуемо. Обычно древние источники дают нам не так много важных сведений на этот счет, но в некоторых случаях передвижение было бесспорно ограничено транспортной логистикой. Готы под властью Амалов, как и их предки, следовавшие за Аларихом в 390-х годах, путешествовали с огромным обозом. 2 тысячи повозок, захваченные византийцами в 479 году, скорее всего, были лишь его частью. Засады были не редкостью и происходили и до того, как к Теодориху присоединились фракийские готы, следовательно, караван объединенного племени готов и ругов, двинувшийся в Италию, должно быть, стал еще более впечатляющим. Идя вереницей, 2 тысячи телег и повозок растянулись бы на 15 километров. С таким монстром на привязи готы могли передвигаться исключительно по дорогам, проложенным римлянами на гористых просторах Балканского полуострова. Мы знаем, к примеру, что первый отрезок пути в 473 году они преодолели, воспользовавшись обеими доступными частями военной дороги из Ниша до Фессалоник; позже, в 478–479 годах, отступая на запад от Константинополя, они двинулись по Эгнатиевой дороге. Предположительно, и при вторжениях, и при миграции варвары пользовались основными артериями Римской империи. Более того, вряд ли только готы переселялись с обозами, перевозя личные вещи и членов группы, не участвующих в сражениях. На самом деле есть причины полагать, что таким способом передвижения пользовались все группы мигрантов
[333].
