Учитывая контекст – Леви вспоминает годы последовавшего невыразимого ужаса
{56}, – чувства Леви по отношению к камню можно понять. На самом же деле угрозу для жизни представляли вовсе не камни, а фашисты и те, кто пассивно принимал их злодеяния. При другом раскладе, то бишь в других условиях, Леви согласился бы со мной: камень не противостоит жизни, а сопутствует ей.
Потребовалось много времени, чтобы принять эту, на первый взгляд парадоксальную, истину. В метафорическом смысле признание проявлялось в магическом мышлении людей, считающих изображения на стенах пещер и скалах порталами в другой мир. Настоящее понимание начало приходить несколько веков назад, когда ученые попытались объяснить происхождение окаменелостей. Одна из первых классификаций ископаемых включала следующие категории:
Те, что берут свое название от какого-то предмета в небе; те, что имеют сходство с каким-либо искусственным предметом; те, что напоминают деревья или их части; те, что напоминают человека или четвероногое животное; те, что берут свое название от птиц, и те, что напоминают обитающих в море животных.
«Для художников палеолита стены, пол и потолок пещер были перегородкой, отделявшей их от потусторонней подземной жизни и ее духов. Размещение изображений непосредственно на этой перегородке означало установление связи между автором изображения и миром духов» (Дэвид Льюис-Уильямс (2010)).
Сегодня эта классификация, предложенная швейцарским ученым Конрадом Гесснером в 1565 г., выглядит ошибочной, непродуманной и нелепой. Несмотря на это, следует признать, что его работа – это попытка осмыслить и объяснить явление, опираясь на доступные на тот момент знания.
В течение следующих 300 лет ученые продолжали эту работу, пересматривая свои представления по мере появления новой информации, и в результате возникла система описания геологических периодов, которая в широком смысле используется до сих пор; отсчет этих периодов ведется с момента появления растений и животных, какими мы их сейчас понимаем (см. главы 2 и 14). Конечно, оставалось еще немало пробелов и белых пятен. Еще на протяжении значительной части XX в. (наверное, и сейчас, по мнению многих школьников) ископаемые окаменелости считались останками (в идеале костями) живших когда-то организмов (а именно динозавров) в мертвом камне. Еще в 1950 г. было распространено мнение, что жизнь возникла не более 1 млрд лет назад. И только сейчас мы постепенно начинаем собирать все части картинки воедино. Мы знаем, что жизнь на Земле существует больше 3 млрд лет и что с самого начала камни и живые организмы были частью единого и взаимосвязанного процесса. Более половины из 4400 различных видов минералов на Земле обязаны своим существованием живым организмам.
Партнерство камней и живых организмов осуществляется на многих уровнях и на протяжении долгого времени. В течение очень длительного периода – нескольких миллионов или даже сотен миллионов лет – разрушение (выветривание) кремнистых пород, например растениями, оказывает значительное влияние на температуру воздуха, суши и океана и может продлить существование биосферы примерно на миллиард лет. Предположение, высказанное Исааком Ньютоном в 1675 г., во многом оказалось провидческим: «В природе постоянно происходит циркуляция веществ, производя жидкие из твердых, а твердые из жидких, неподвижные из летучих, а летучие из неподвижных, тонкие из грубых, а грубые из тонких».
Земная кора состоит из двух основных видов минералов: карбонатов и силикатов. С течением времени в результате выветривания силикатов, образуются и захораниваются в осадочных породах большие объемы карбонатов (углекислого газа), а это в свою очередь делает климат на планете прохладнее. Растительная жизнь резко ускоряет выветривание, что приводит к тому, что в течение длительного периода при прочих равных условиях уровень углекислого газа в атмосфере сокращается. Без растений средняя температура на Земле была бы выше на 1–45 ºС из-за более высокого содержания СО2 в атмосфере.
Можно сравнить отношение к камню Примо Леви и Имре Фридмана, тоже чудом избежавшего гибели во время Второй мировой войны. Позже он стал микробиологом-экологом, специализирующимся на эндолитах – бактериях, простейших, лишайниках и других организмах, обитающих внутри камней. Многие из изучаемых им объектов живут в камнях в крайне засушливых, холодных местах или на очень большой высоте, и Фридман испытывал к ним сострадание. По его словам, они «вечно страдают от голода и холода в этой серой зоне… Если сравнивать их с людьми, то с какими-нибудь жалкими париями, членами одной из неприкасаемых каст в Индии».
Не все эндолиты обитают в столь суровых условиях, как те, что заставляли Фридмана так сопереживать. Среди «страдальцев» можно назвать строматолитов, – крупные камни в форме пуфиков, сформированные цианобактериями. Их было очень много в докембрийские времена (с тех пор сохранились их окаменелые остатки, которые в Китае называют «каменными цветами» за красивую узорчатость), и сейчас их еще можно найти в некоторых изолированных местах. Есть еще загадочные организмы, оставляющие на скалах черный или оранжевый налет, так называемый «пустынный лак» или «пустынный загар», на котором заметны высеченные американскими индейцами петроглифы.
Согласно легенде североамериканского племени сене́ка, все истории берут свое начало в одном чудесном камне. Находясь среди скал, иногда я воспринимаю камни как живые, кажется, будто они разговаривают, просто мы глухи или слишком заняты, чтобы их услышать. С самого своего создания эти камни здесь, мы можем ощутить их присутствие, если только будем достаточно внимательны. Все наши переживания, все наши самые сокровенные мечты и надежды по сравнению с ними преходящи и незначительны. Камень не безмолвен, просто его язык отличается от нашего.
Вымышленная философская школа в одном из рассказов Хорхе Луиса Борхеса отрицает существование времени: настоящее неопределенно, а будущее реально только как мысль о настоящем. Физик Джулиан Барбур утверждает, что в противовес доказательствам Ньютона и здравому смыслу время не движется как поток. Отражают эти утверждения реальность или нет, но, когда мы осязаем камень – будь то галька, булыжник или утес (или пинаем его ногой, как мог бы посоветовать Сэмюэл Джонсон
{57}), мы действительно чувствуем: это реально.
В последние несколько лет стало модно поражаться загадочности сознания, но сознание, возможно, даже менее удивительно, чем материя. Частица водорода, самая распространенная во Вселенной, состоит из одного электрона, вращающегося вокруг положительно заряженного протона. Радиус протона равен одной десятитысячной радиуса окружности, описываемой электроном. Размер электрона меньше одной тысячной размера протона. Таким образом, частица водорода на 99,999999999999 % представляет собой вакуум. Аналогичная пропорция и у других элементов. Любой камешек – и нечто большее, и нечто меньшее, чем мы думаем. Если попытаться это представить, мы окажемся только в самом начале пути, ведущего к пониманию «непостижимой натуры природы» по точному выражению Ричарда Фейнмана.
