Даже в своей нобелевской лекции, произнесенной через десять лет после сделанного Рентгеном открытия и его всемирного признания, Ленард не смог заставить себя использовать рентгеновский термин «Х-лучи», заменив его термином «волновое излучение». Несомненно, Ленард считал, что слава, доставшаяся Рентгену, по праву должна была принадлежать ему. В конце концов, рассуждал он, ведь именно он, Ленард, а не Рентген открыл, что катодные лучи могут пройти через алюминиевую пластинку, закрывавшую окошко, проделанное им в трубке Крукса. И действительно он послал одну трубку с окошком, закрытым алюминием, Рентгену, когда тот начинал исследовать катодные лучи.
В начале 1895 года Рентген повторил эксперименты Ленарда, используя присланную им трубку с закрытым окошком. Рентген подтвердил выводы Ленарда о том, что некоторые катодные лучи, генерируемые током, могут выходить за пределы трубки Крукса через маленькое окошко. Рентген, как и Ленард, поместил совсем рядом с окошком маленький экран, покрытый кристаллами платиноцианида бария. Вид этого экрана после прохождения разряда через трубку был принят за подтверждение того, что интенсивность катодных лучей, прошедших через окошко, оказалась достаточной, чтобы вызвать слабую флюоресценцию экрана.
Подтвердив таким образом выводы Ленарда, Рентген задумался над тем, действительно ли для выхода катодных лучей из стеклянной трубки необходимо наличие в ней окошка. «А что, если хотя бы некоторое количество катодных лучей может пройти через стеклянную стенку трубки?» — подумал он и сразу же занялся выяснением этого вопроса.
Он понимал, что обнаружить выход невидимых катодных лучей можно только с помощью экрана. Он также подозревал, что через стеклянную стенку трубки пройдет меньшее количество лучей, чем через закрытое алюминием окошко; соответственно теоретически вероятная легкая флюоресценция, возникающая на экране, может оказаться незаметной на фоне яркой люминесценции внутри трубки Крукса при прохождении через нее тока. Тогда Рентген терпеливо и тщательно обклеил трубку Крукса полосками плотной темной бумаги, не пропускавшей видимый свет. В качестве дополнительной меры Рентген закрыл шторы на всех окнах, и лаборатория погрузилась в полный мрак. После этого он пропустил через трубку ток, чтобы убедиться, что от нее не исходит видимый свет. Света действительно не было, и Рентген уже собирался приступить к эксперименту, когда вдруг краем глаза заметил очень яркое зеленовато-желтое свечение примерно в ярде от того места, где он стоял.
Пораженный этим призрачным свечением, он в первый момент решил, что оно ему померещилось. Но когда он повторно пропустил ток через закрытую бумагой трубку, зеленовато-желтая вспышка повторилась и исчезла только после отключения электрического тока. Совершенно сбитый с толку Рентген зажег спичку и посмотрел на место, откуда исходил свет. Там лежал еще один экран, покрытый платиноцианидом бария — Рентген просто оставил его на столе. Ученый начал раз за разом включать и выключать ток. И каждый раз после включения тока экран начинал флюоресцировать, что в какой-то мере объясняло происхождение загадочной цветной вспышки
[75].
Совершенно неясной, однако, оставалась причина флюоресценции. Очевидно, под воздействием электрического возбуждения трубка Крукса становилась источником какого-то излучения, однако какова была его природа? Рентген понимал, что в основе излучения, скорее всего, не могли лежать катодные лучи — в обычном воздухе радиус распространения этих лучей составляет несколько дюймов, а флюоресцирующий экран, на котором он в первый раз заметил вспышку, лежал в ярде от трубки. Более того, когда Рентген перенес его на несколько ярдов дальше, он по-прежнему ярко флюоресцировал при прохождении тока через трубку. Рентген понял, что ему, вероятно, удалось генерировать новый тип электромагнитных волн.
В судьбоносный вечер 8 ноября 1895 года Рентген поместил между трубкой и маленьким экраном стопку карточек, а затем книгу толщиной два дюйма. Несмотря на эти препятствия, лучи все равно вызывали флюоресценцию экрана. Тем вечером ученого пришлось звать к ужину несколько раз. Когда он наконец вышел к столу, Берта расстроилась, потому что он ничего не сказал ей, почти ничего не съел и поспешил обратно в лабораторию.
«Какие же лучи или волны делают то, что я наблюдаю? Не ошибаюсь ли я, не схожу ли с ума?» Вопросы такого рода снова и снова мучили Рентгена. Одно оставалось очевидным: после того что произошло 8 ноября 1895 года, Рентген совершенно перестал интересоваться способностью катодных лучей проходить через стеклянные стенки трубки Крукса. Теперь он напряженно искал материалы, через которые открытые им новые лучи пройти не могли.
Довольно быстро ему удалось установить, что эти лучи, которые он назвал Х-лучами, совершенно не проходят через свинец и в значительной степени поглощаются другими металлами, в зависимости от их плотности. При этом бумага или дерево не поглощали лучи, а человеческая плоть поглощала их в очень небольшой степени. Тот факт, что излучение могло пройти через дерево, практически не меняясь, настолько заинтересовал Рентгена, что он поставил деревянную коробочку с маленькими металлическими гирьками на фотографическую пластинку, а затем пропустил через нее Х-лучи. Результат оказался совершенно потрясающим: на снимке были отчетливо видны только гирьки, а от коробочки осталась лишь еле заметная тень.
В начале декабря, когда Рентген взял в руку маленькую свинцовую трубочку, поднес ее к фотографической пластинке и направил на трубочку Х-лучи, исходящие из трубки Крукса, произошло нечто, потрясшее и даже напугавшее ученого. Как он и ожидал, на пластинке отпечаталась темная тень от свинцовой трубочки, но, кроме этого, появилось и другое изображение: Рентген увидел кости двух своих пальцев, державших трубочку!
Осознание того факта, что Х-лучи могут проходить через плоть и выставлять на обозрение кости, стало для Рентгена почти апокалипсическим откровением. «То, что я вижу, — не научный феномен, это нечто невероятное, нечто мистическое. Что подумают мои коллеги об этих Х-лучах, которые, в отличие от света, или ультрафиолетового излучения, или даже электромагнитных волн, позволяют увидеть самую скрытую часть человеческого тела — кости?» — думал он. В этот самый момент ученый решил, что должен поделиться своим открытием с Бертой. Однако он опасался, что жена не поверит ему — особенно после того, как в течение нескольких недель он почти не разговаривал с ней, очень мало ел и проводил все ночи в лаборатории. Немного подумав, Рентген составил план, который, как он считал, убедит Берту в том, что её муж не сошел с ума, а сделал по-настоящему великое открытие — пусть даже на первый взгляд необъяснимое и даже жутковатое.
Итак, в один прекрасный декабрьский вечер, после ужина, Рентген радостно улыбнулся Берте и пригласил ее пойти с ним в лабораторию, расположенную на первом этаже дома. Она обрадовалась этой улыбке, а еще и тому, что он с аппетитом поужинал, чего не случалось уже много недель подряд, и с готовностью согласилась. Раньше муж никогда не приглашал ни ее, ни их приемную дочь в свою лабораторию.
