Не колеблясь мы отвергли в качестве кандидатов для совместного отдыха восьмерых: неуживчивого эгоиста Везалия; Гарвея, очевидно предпочитавшего собственное общество поиску родственных душ; Левенгука, потому что не смогли представить, чем он мог заниматься, помимо рассматривания разных предметов под микроскопом и продажи мануфактуры; неразговорчивого Рентгена, сторонившегося светских развлечений; любящего одиночество Гаррисона, которого считали скучным даже студенты в Йельском университете; Аничкова, предстающего на всех фотографиях угрюмым человеком без тени юмора в глазах; чрезвычайно сухого и скучного Флеминга; чересчур меланхоличного и отстраненного Уилкинса.
Нам обоим сразу показалось, что мы получили бы наибольшее удовольствие от общества Эдварда Дженнера. Если бы он поехал с нами отдыхать и понял, что мы не испытываем большого желания слушать его рассказы об интереснейших опытах с коровьей оспой, он мог бы рассказать нам о своих открытиях в области коронарной болезни или описать забавные и не очень забавные выходки своего обожаемого наставника Джона Гунтера. Если бы мы устали от этих рассказов, он бы поведал нам немало интересного о сезонных миграциях певчих птиц Англии или расширил наши познания о столь любимых им кукушках. А, заметив, что мы пресытились и этими замечательными наблюдениями, Дженнер почитал бы нам свои стихи, а потом с удовольствием сыграл бы прелестные мелодии собственного сочинения на скрипке или флейте. Он был бы рад прокатить нас в экипаже, запряженном двумя прекрасными лошадьми из его конюшен, и показать нам пейзажи Беркли. Он предложил бы нам посмотреть на эту местность с высоты птичьего полета, из гондолы построенного им воздушного шара, наполненного водородом. А после этих путешествий мы согрелись бы за бокалом лучшего кларета из его погребов. О да, мы бы с удовольствием провели время с Эдвардом Дженнером!
Нам бы искренне хотелось узнать побольше о Кроуфорде Лонге. Имеющаяся в нашем распоряжении скупая информация позволяет думать, что и его общество доставило бы нам огромное удовольствие. В конце концов, ведь к открытию хирургической анестезии его привело не что иное, как участие в веселой «эфирной вечеринке»!
Существует высокая вероятность того, что в XXI веке в медицине будет сделано открытие, равное или даже превосходящее по значимости те, что описаны в нашей книге. Какое же оно будет, это открытие? Мы полагаем, что в результате серии экспериментальных исследований ученые, в конце концов, найдут способ лечения таких пока загадочных заболеваний, как маниакально-депрессивный синдром и шизофрения, которые уродуют и разрушают жизни миллионов жителей нашей планеты. Для подобных открытий, по-видимому, потребуются инструменты и методы, которые сегодня трудно даже представить; тем не менее мы твердо уверены, что их обязательно изобретут. Эти победы могут быть одержаны только благодаря талантливым — или даже гениальным — исследователям, работающим в тесном сотрудничестве с химиками, физиками и инженерами.
Достижения медицины, которые ждут нас впереди, будут в сотни раз более выдающимися, чем все открытия, сделанные в прошлом.
Как бы хотелось узнать, какими окажутся следующие десять выдающихся открытий…
