Теперь я последовательно расскажу историю этого царя, как он напал на Иудею и завладел Храмом. В прежнем своем повествовании о нем я лишь в общих чертах упомянул об этом; теперь же мне кажется уместным посвятить ему более подробный рассказ.
3. Вернувшись из Египта в страхе перед римлянами, царь Антиох пошел войною на город Иерусалим и, придя туда в сто сорок третьем году после воцарения селевкидской династии
[521], взял город без боя, потому что приверженцы его
[522] отворили ему ворота. Овладев таким образом Иерусалимом, он перебил множество противников своих и, награбив значительное количество денег, возвратился в Антиохию.
4. Два года позже, именно в сто сорок пятом году (селевкидской эры), в двадцать пятый день того месяца, который у нас называется кислевом, у македонян же апеллаем, в течение сто пятьдесят третьей олимпиады
[523], царь во главе огромного войска вступил в Иерусалим и обманным образом овладел городом, выдав свой приход за совершенно мирный. Но на этот раз он не пощадил даже тех, которые впустили его в город, ввиду находившихся в Храме богатств; побуждаемый своим корыстолюбием и намереваясь ограбить Храм, в котором он заметил множество золота и прочие столь дорогие жертвенные приношения, он решился нарушить данное тем людям слово. Итак, он совершенно ограбил Храм, не пощадив даже священной утвари, золотых светильников, золотого алтаря, трапезы и жертвенников, и даже не отказался от занавесей, вытканных из виссона и пурпура; равным образом опустошил он и тайную сокровищницу и тем вверг иудеев в большое горе. К тому же он запретил им совершение ежедневных жертвоприношений, которые они по закону приносили Господу Богу. Затем он совершенно разграбил город, причем часть жителей перебил, других же вместе с женами и детьми взял в плен, так что более десяти тысяч человек стало рабами. Лучшие здания города он предал пламени и, срыв городские стены, укрепил находившийся в нижней части города холм, называвшийся Акрой. Этот холм был высок и господствовал над Храмом; поэтому-то царь и укрепил его высокими стенами и башнями и поместил тут македонский гарнизон. Кроме того, в этой крепости остались также безбожники из народа и все гнусные люди, которые причинили своим согражданам много бедствий. Затем царь поставил на месте, где происходили жертвоприношения, алтарь и заклал на нем свинью, то есть животное, которое как по божеским, так и по человеческим законам считалось у иудеев недозволенным.
Вместе с тем он принудил их отказаться от почитания своего Бога и навязал им его собственных богов, которым иудеи должны были в каждом городе и каждом селении посвящать рощи и воздвигать алтари; на последних, по его приказанию, они обязаны были ежедневно приносить в жертву свиней. При этом царь запретил также иудеям совершать обряд обрезания над мальчиками и грозил наказанием всякому, кто решился бы ослушаться этого запрещения. С этой же целью он назначил особых надзирателей, на обязанности которых лежало принуждать евреев к исполнению всех этих предписаний. И действительно, много иудеев, отчасти добровольно, отчасти из страха перед угрожающим наказанием, стали исполнять эти царские повеления. Однако наиболее выдающиеся и благородные из иудеев не обращали внимания на царя, ставя исполнение издревле установленных обычаев выше наказания, которым тот угрожал за ослушание, и потому ежедневно нескольким из них пришлось подвергаться пыткам и умирать в жестоких мучениях. Их бичевали, терзали и затем живьем пригвождали к крестам; женщин же и детей, которые были наперекор царскому велению обрезаны, подвергали казни через удушение и вешали затем тела их на шею пригвожденным к крестам мужьям и родителям. Если же у кого-либо находили книгу со священными законами, то она уничтожалась, и всякий, у которого таковая была найдена, должен был умирать жалкою смертью.
5. Когда самаряне увидели все эти бедствия иудеев, то перестали выдавать себя за их сородичей и стали уверять, что их Храм на (горе) Гаризим вовсе не воздвигнут в честь Всевышнего Бога; другими словами, они поступили сообразно своей обычной манере, о которой мы уже упоминали, и выдавали себя за потомков мидян и персов, что вполне правильно. Вместе с тем они отправили к Антиоху послов с письмом следующего содержания:
«Послание царю Антиоху Богу Епифану от сидонцев из Сихема. На основании некоего суеверия наши предки, побуждаемые к тому различными постигшими страну бедствиями, установили обычай почитать тот день, который у иудеев носит название субботнего. Вместе с тем они воздвигли на горе Гаризим святилище без определенного назначения и приносили тут разные жертвы. И вот, так как ты воздаешь теперь иудеям должное возмездие за все их гнусности, царские чиновники, полагая, что мы родственны евреям и потому следуем их примеру, подвергают и нас подобным же наказаниям, тогда как мы по происхождению своему сидоняне. Последнее, впрочем, видно и по государственным записям. Ввиду всего этого умоляем тебя, нашего благодетеля и спасителя, повелеть своему наместнику Аполлонию и уполномоченному своему Никанору не обижать нас применением к нам тех карательных мер, которые установлены для иудеев; ведь мы, как по своему происхождению, так и по своим обычаям, не имеем ничего общего с последними. Вместе с тем пусть будет никому не посвященное святилище наше предназначено греческому Зевсу. Если это будет сделано, то преследования наши само собою прекратятся, и мы сможем безбоязненно посвятить себя делам своим, от чего увеличатся лишь твои собственные доходы».
На эту просьбу самарян царь послал им следующий ответ: «Царь Антиох Никанору. Сихемские сидоняне препроводили ко мне прилагаемую записку. Так как в совещании, которое я устроил по этому поводу с приближенными моими, посланные самаряне подтвердили, что возводимые на иудеев обвинения совершенно не применимы к ним, самарянам, и что последние готовы жить по греческим обычаям, мы освобождаем их от преследований и посвящаем, сообразно их просьбе, их храм Зевсу греческому».
Такой же указ царь послал и наместнику своему Аполлонию в сто сорок шестом году, в восемнадцатый день месяца гекатомбеона
[524].
