Философский жаргон
Естественнонаучные знания воспринимаются в кругах, считающих себя образованными, как непонятные, и этот предрассудок жив по сей день. Тот, кто вообще считает философию легкой – например, легче физики, по-видимому, имеет в виду не серьезную философию, а ее версию для детей, изложенную, например, Юстейном Гордером в романе «Мир Софии», или в книге Вильгельма Вайшеделя «Черный ход философии». Серьезная философия – это нечто совсем иное. Она значительно сложнее любой дисциплины естествознания, как будет показано далее на нескольких примерах при «прошивании Библии», то есть когда из случайно выхваченных и открытых на случайной странице философских произведений выписывают первое попавшееся на глаза предложение:
Как в дуалистической конституционной теории Канта скрытый схематизм в глубинах трансцендентального субъекта должен создавать отношение материи и априорной формы, так и в монистическом идеализме Фихте шаг от априори к апостериори становится тайной.
«Ах», – сказал бы немецкий писатель Лорио, и поэтому мы обращаемся к высказыванию другого философа из другой книги из другого столетия:
Скептическое самосознание переменчивости узнает на опыте свою собственную свободу как свободу, им самим себе сообщенную и им же сохраненную; оно есть для себя, эта атараксия мышления о самом себе, неизменная и подлинная достоверность себя самого.
«Тоже очень хорошо», – сказал бы Роберт Гернхардт, а мы снова идем дальше:
Нейтрализм наук Макса Вебера по отношению к оценкам, практически завершенным практикой, убедительно проявляется по отношению к мнимым рационализациям практических вопросов, короткозамкнутому соединению технического содержания и поддающейся влиянию публике, искаженному резонансу, находящему научную информацию на гигантской почве деформированной общественности.
«Это нечто», – кажется, слышно, как бормочут люди, кивая головами, которые только что, ничего не понимая, прислушивались к объяснениям энтропии и затем снова забывали услышанное. Им дается еще и следующее напутствие:
Тоталитарность сияния непосредственного, кульминацией которого является внутренняя сущность, превратившаяся всего лишь в один из экземпляров, невероятно усложняет понимание для того, на кого постоянно обрушивается поток жаргонных выражений.
Непостижимый человек
Все, процитированное выше, наверняка верно, что легко заметить, если перевести вышеизложенное на нормальный язык. Тем не менее непостижимо, как можно считать, что выраженные в них мысли проще содержания естественных наук. Если кто-то хочет понять и обосновать творения дел человеческих (Conditio humana), ему требуется и то, и другое: естествознание и философия, которая сама над собой может посмеяться – например, пародируя стиль Хайдеггера, швейцарского философа, являющегося автором таких, например, тезисов весьма глубокой и серьезной философской направленности:
Человек до сих пор мало размышлял о предмете как таковом. Предметом является кувшин. Что такое кувшин? Мы говорим: сосуд, который содержит в себе нечто другое. Содержимым кувшина являются дно и стенка. За это содержимое, в свою очередь, можно взяться, взявшись за ручку. Если кувшин заполнен, жидкость переливается в пустой кувшин. Пустота – это содержимое сосуда. Пустота, это ничто в сосуде, является тем, что представляет собой кувшин в качестве сосуда с его содержимым.
Да, человек и его предмет – оба непостижимы. Для меня остается непостижимым, как такие тезисы находят читателей больше, чем тексты об Эйнштейне и Гейзенберге.
В Средние века люди думали, что Земля – это диск
Об этом говорят снова и снова, а считающие себя образованными люди даже находят обоснование этому, утверждая, что в Средние века люди еще ничего не знали о земном притяжении. Как могли люди или даже целые народы жить на обратной стороне Земли (относительно нашего местонахождения – в Новой Зеландии), не падая в космос?
В Средние века люди были не так уж простодушны, как мы нередко считаем. Действительно, еще древние греки знали, что Земля имеет форму шара, и даже сделали первые оценки ее размеров. Святой Августин в 400 году недвусмысленно указал на эти факты и переместил нашу планету в центр мира как круглую массу («moles globosa»). И уже в Средние века ученые пытались понять, насколько идеальна форма Земли и какие отклонения от идеальности существуют. (Позже Ньютон, в конце XVII века, определил их как сплюснутости на полюсах.)
Итак, положение о том, что в Средник века люди думали, что Земля представляет собой диск, – (предположительно злонамеренное) изобретение последующих поколений, которые стремились повысить ценность собственного (низкого) уровня знаний тем, что приписывали своим предшественникам эту чепуху. И по сей день авторы школьных учебников грешат тем, что продолжают распространять эту чушь. Возможно, они считают, что таким образом покажется увлекательней их рассказ о Колумбе, который, направляясь в Новый свет, рисковал добраться до края Земли и провалиться в бездну. О том, что сие не может произойти, было известно еще в 1260 году, после того как Марко Поло прошел по Земле к югу от экватора – во всяком случае, он продвинулся настолько далеко, что уже не видел Полярную звезду. В то время о форме шара давным-давно писали учебники, о чем позаботился преподававший в Париже английский астроном Иоанн Сакробоско. В 1230 году он представил свой «Трактат о сфере» (Tractatus de sphaera), в котором дал разъяснения о месте круглой Земли во Вселенной.
В наши дни, среди прочих, мифом о Земле в форме диска занимаются Рудольф Зимек («Земля и Вселенная в Средние века») и Райнхард Крюгер («Об археологии глобального пространственного сознания»). Кажется, что нам, просвещенным представителям XXI века, доставляет удовольствие изображать древних глупцами. Разумеется, в Средние века европейцы ничего не знали о гравитации и не путешествовали в Австралию или в Новую Зеландию. Мы можем лишь догадываться, что люди эпохи Средневековья предполагали, что они стоят наверху на Земле, которую они рассматривали как неподвижное тело во Вселенной. До Коперника наша планета не вращалась ни вокруг Солнца, ни вокруг своей оси. Остается задать вопрос: что же, как тогда считали, находилось внизу? Как всегда, если у людей есть какой-либо пробел в знаниях, они заполняют его предположениями, которые затем распространяются как знания. А поскольку для преисподней требовалось много места, она там и обосновалась. Теперь туда уже никто не стремится – ведь обнаружилось, что есть нечто получше, например Новая Зеландия.
Первая железная дорога внушила людям страх
К «1000 важнейших дат мировой истории» относится открытие первой в мире железной дороги. Она была построена в 1825 году, соединив два английских города – Стоктон и Дарлингтон. В 1830 году к ней добавилась железная дорога для пассажирских перевозок – между Манчестером и Ливерпулем, а в 1835 году и в Германии была проложена железная дорога – от Нюрнберга до Фюрта и обратно. В «Истории путешествия по железной дороге» Вольфганг Шивельбуш рассказывает о последствиях этого технического прогресса, который привел не только к индустриализации пространства и времени, но и позволил по-иному воспринимать природу. «Железная дорога породила новый ландшафт, – пишет Шивельбуш, – движение поезда кажется движением самого ландшафта». Картина за окном создает «синтетическую философию глаза», и возникают представления о «могущественном машинисте».
