Теперь еще одно развлечение – специально для студентов этого университета. Среди прочего я размышлял о средневековых арабских ученых. Сами они науку не очень продвинули, зато написали много комментариев о трудах великих мыслителей, живших до них. Они писали комментарии на комментарии. Разбирали, кто и что о ком написал. Они просто писали комментарии. Это своего рода болезнь разума, когда свобода мышления, новые возможности недооцениваются на том основании, что лучше, чем есть теперь, я, мол, ничего не придумаю. И значит, не имею права что-либо менять, или изобретать, или о чем-то таком помыслить. Вот ваши преподаватели английского. Они увязли в традициях, они пишут комментарии. А будь у них более широкий взгляд на мир, возникло бы множество интересных задач. Например: сколько существует частей речи? Не изобрести ли еще одну? Уххх!
А как насчет словаря? Не слишком ли у нас много слов? Нет. Они нам нужны, чтобы выражать мысли. Или слов слишком мало? Нет. Каким-то образом в течение хода нашей истории нам удалось придумать замечательные комбинации слов.
Теперь рассмотрим этот предмет на более низком уровне. Все мы знаем книгу «Почему Джонни не умеет читать?» Ответ: из-за правил письма. Финикийцы две тысячи… нет, больше, три или четыре тысячи лет назад, где-то так, сумели вывести для своего языка схему передачи звуков с помощью символов. Это было очень просто. У каждого звука – соответствующий символ, у каждого символа – соответствующий звук. Поэтому, видя символы, мы представляем, как звучит слово. Чудесное изобретение. Но с течением времени происходит всякое, и в английском языке правописание совсем отбилось от рук. Почему нельзя изменить правописание? Кому этим заняться, если не профессорам английского? Если преподаватели английского жалуются, что студенты, приходя в университет после стольких лет учебы, не умеют грамотно написать простое слово, я говорю: проблема в том, как мы пишем простые слова.
При желании, конечно, можно заявить, что дело идет о стиле и красоте языка, и изобретение новых слов и частей речи может все испортить, однако нельзя же утверждать, что новое написание как-то повлияет на стиль.
Нет никакой формы литературного или другого искусства, за исключением кроссвордов, для которых имел бы значение способ правописания. Да и кроссворды могут строиться в соответствии с другим правописанием. И кому как не профессорам английского этим заниматься. Если мы дадим им два года и ничего не изменится – пожалуйста, не нужно изобретать три способа, хватит одного; если мы подождем два или три года и ничего не изменится, попросим филологов, лингвистов и так далее, потому что они сумеют. Представляете – во всех других языках можно написать буквами слово и знать, как оно звучит. Это вообще нечто! А уж с одним-то английским они как-нибудь управятся.
И еще кое о чем их попрошу. Очень опасно доказывать что-либо на основе аналогий. Нужно на эти опасности указать. Я уже не успею, так что оставляю вашим преподавателям английского объяснить ошибочность рассуждений на основе аналогий.
Теперь о других вещах, более приятных: о сферах, где применяются научные рассуждения и в которых достигнут некоторый прогресс, а до того я говорил о явлениях негативных. Хочу, чтоб вы знали: я способен понимать и положительные стороны. (А еще я способен понять, что и так уже долго говорю, и потому скажу о них вкратце. Правда, получится неравномерно; лучше бы я на них больше времени оставил.) Есть сферы, где разумные люди изо всех сил применяют вполне дельные методы. И никому это не мешает.
Скажем, разработали транспортную систему и придумали, как в городах должно происходить дорожное движение. Обнаружение преступников – тоже на высоком уровне; там знают, как добыть улики, как их истолковать, как отслеживать ваши эмоции по поводу улик и так далее.
Когда мы обсуждаем развитие человечества, нам следует думать не только о технических достижениях. Существует огромное количество важнейших нетехнических изобретений, и их нельзя недооценивать. В экономике, например – банки, чеки и все такое. Международные финансовые соглашения и прочее – замечательные изобретения. Они совершенно необходимы и представляют большой прогресс. Бухгалтерия, например. Деловые денежные расчеты – это процесс научный… ладно, пусть не научный, но логический. Разработана и юридическая система. Система законов, судей и присяжных. И хотя существует, конечно, немало недостатков и недочетов, и над ними нужно продолжать работать, я всем этим восхищаюсь. И еще – развитие правительственных организаций, продолжающееся много лет. Есть множество проблем, которые в некоторых странах решены, причем способами, которые нам иногда понятны, а иногда – нет. Скажу об одной, которая меня беспокоит. Трудности правительства в управлении силовыми структурами. С ними почти всегда возникают проблемы, потому что самые мощные из них пытаются управлять правительством.
Чудо ведь, что некто, не обладающий силой, управляет тем, у кого есть сила. Таковы были проблемы в Римской империи с преторианцами, проблемы, казалось бы, неразрешимые, потому что у преторианцев было больше мощи, чем у сената. В нашей стране у военных есть кое-какая дисциплина, и они не пытаются напрямую диктовать сенату. Люди над военными посмеиваются. Поддразнивают. И не важно, сколько средств мы угрохаем на армию, – все равно мы, гражданские, ее контролируем. Думаю, то, что военные понимают свое место в правительстве Соединенных Штатов – очень ценное наше наследие, одно из самых ценных, и думаю, не нужно слишком сильно на них нажимать, а то они потеряют терпение и взбунтуются против добровольно принятой на себя дисциплины.
Не поймите меня превратно. У военных много недостатков, как у всех прочих. И то, как они поступили с мистером Андерсоном – кажется, так его звали, парня, который, как предполагают, кого-то убил, – пример того, что будет, если они придут к власти.
Теперь, если заглянуть в будущее, можно сказать о грядущем развитии механики, о возможностях, которые мы получим благодаря почти неисчерпаемым запасам энергии, когда научимся управлять ядерным синтезом. А в ближайшем будущем достижения в биологии принесут нам трудности, ранее невиданные. Очень быстрое развитие биологии приведет к всевозможным интереснейшим проблемам. Времени их описывать у меня нет, и я предлагаю вам книгу Олдоса Хаксли «О дивный новый мир», в которой обозначены проблемы, связанные с биологией будущего.
Кое-что в будущем я предвижу с удовольствием. Я думаю, многое развивается в правильном направлении. Во-первых, то, что так много народов, и они слышат друг друга благодаря средствам связи, даже если они и пытаются заткнуть уши. И кругом бурлят разные мнения, и никак не утаить новые идеи. А некоторые трудности – например, трудности русских в подавлении таких людей, как Некрасов, – я только приветствую.
И еще на один предмет я хотел бы потратить минуту-другую: на проблему моральных ценностей и этических оценок – на проблему, которой наука не может заниматься, как я уже сказал, и которую я не знаю, как сформулировать. Одну возможность я все же вижу. Наверное, есть и другие, но я вижу одну. Понимаете, нам нужен своего рода механизм – что-то вроде нашего фокуса с наблюдением – проверить и поверить – вот такой способ отбора моральных ценностей. Во времена Галилея много спорили насчет того, что заставляет тела падать, говорили о среде, о притяжении и отталкивании и так далее. А вот Галилей презрел все эти рассуждения и путем опыта показал, что тело падает, подсчитал, насколько быстро падает, и описал падение. И с результатом опыта уже не поспоришь. Именно так нужно проводить исследования – получая результат, против которого не поспоришь, и по возможности не думать о механизмах, о теории, которая стоит за явлением. Затем постепенно, с накоплением опыта, найдутся и другие теории – возможно, более точные. На заре развития науки были страшные споры, к примеру, о свете. Ньютон провел кое-какие эксперименты, которые показали, что луч света, если его разложить с помощью призмы, далее уже нельзя разложить. Почему ему пришлось спорить с Хуком? Ему пришлось спорить с Хуком из-за тогдашних теорий насчет света. Спор шел не о том, верно ли описано явление. Хук просто взял призму и убедился, что именно так и происходит.
