Однако если обмен ругательствами не привел ни к какому результату, то на более глубоком уровне начали происходить существенные изменения. Реальная значимость этого события заключается в том, что тактика, которую так неумело использовали Гексли и его друзья Джозеф Хукер и Джон Лаббок, постепенно превратилась в стандартный способ их борьбы со священниками и джентльменами от науки, стоявшими на их пути. В Оксфорде эта «молодая гвардия» впервые испытала свою стратегию по изгнанию из науки любителей. Как использование танков в 1917 году в битве при Камбраи
[8] первое появление на сцене молодых ученых продемонстрировало не столько их успех, сколько их потенциал. После этого они усовершенствовали свою тактику, расширили атаку и в конце концов добились победы. Прошло немного времени, и Гексли с компанией разработали собственные методы пропаганды. До конца своих дней они вели борьбу под одним и тем же лозунгом: «Наука и религия несовместимы». Любителям все чаще давалось понять, что они являются чуждым науке элементом. Довольно быстро они растеряли свои прошлые завоевания, и к концу века в Королевском научном обществе оставался всего один священник.
Оксфордские баталии обозначили точку, начиная с которой профессиональные ученые приступили к изгнанию из науки всех непрофессионалов. И это — действительный их результат. Однако еще нужно было расчленить дуализм веры и разума, предложенный Дэвидом Юмом. И такая ситуация сложилась. Наука передвинулась поближе к властям предержащим, а религия удалилась от них. В Британии, в отличие от Северной Америки, победа профессиональной науки оказалась настолько неоспоримой, что никто даже и думать не смел о проведении контратаки. Прошло сто сорок лет, и для оксфордского диспута «Наука против религии» сторонников религии пришлось в основном приглашать из Соединенных Штатов. Если бы им дали возможность, то они проявили бы себя так же решительно, как и епископ Уилберфорс. Но доказательств эволюции на сегодняшний день собрано столько, что шансов на победу у Церкви уже нет. Как признался один из слушателей, научные аргументы, направленные против религии, были столь убедительны, что весь процесс стал напоминать ритуальное унижение. Как минимум это является свидетельством большого — как с сугубо научной, так и с идеологической точки зрения — пути, который проделала профессиональная наука с 1860 года, года начала кампании Гексли.
Глава 11
Загнанный в угол
Чарльз Бест и открытие инсулина
Чарльз Герберт Бест — физиолог, который совместно с сэром Фредериком Бантингом впервые выделил (в 1921 году) секрет поджелудочной железы, инсулин, в форме, которая позволила контролировать уровень сахара у собак. Вскоре инсулин стали использовать и при лечении людей. Однако, поскольку Бест получил медицинский диплом только в 1925 году, он не смог разделить с Бантингом и Дж. Дж. Р. Маклеодом Нобелевскую премию по физиологии и медицине, которой те были удостоены в 1923 году за открытие инсулина.
Энциклопедия «Британника» (1992)
В 1922 году мир узнал о выдающемся открытии в медицине. Диабетикам в коме или на грани голодной смерти стали вводить недавно выделенное вещество, названное инсулином. Группа врачей из Университета Торонто — Фредерик Бантинг, Чарльз Бест, Джеймс Коллип и Джон Дж. Р. Маклеода — применили его в своей практике и получили великолепные результаты. Всего через несколько дней лечения пациенты вставали с постели и начинали жить практически как здоровые люди. Это было одно из тех достижений, что напоминает нам, какое счастье — жить в эпоху научных открытий.
В истории инсулина, который и сегодня продлевает жизнь миллионам диабетиков, отразилось все лучшее, что есть в науке. Это открытие чрезвычайной важности — плод совместных усилий многих поколений ученых всего мира. Еще врачи Древнего Египта заметили, что некоторые люди не могут усваивать сладкую пищу и выделяют мочу с большим содержанием сахара. В начале XIX века патологоанатомы обнаружили связь между диабетом и уменьшенными размерами поджелудочной железы. Пауль Лангерганс, немецкий врач, первым определил участки поджелудочной железы, которые, как будет позднее доказано, выделяют инсулин. Затем исследователи Германии, Соединенных Штатов, Великобритании, Франции, Румынии и Канады провели множество экспериментов над животными, чтобы выделить активное соединение, которого так не хватало диабетикам, и подготовить его для клинического использования. Успех канадской группы под руководством Фредерика Бантинга можно смело назвать результатом международных усилий.
Однако этот научный триумф имеет и оборотную сторону, которая показывает некоторые не очень привлекательные аспекты научной деятельности: безжалостная конкуренция ученых, конфликты и ссоры, повышающие градус серьезных научных дебатов. В науке лавры обычно достаются тому, кто первым пересечет финишную черту. Часто это означает, что те, кто несет эстафетную палочку на заключительном этапе, срывают все аплодисменты, а о тех, кто нес эту палочку на первых этапах, забывают. Яркий тому пример — присуждение Нобелевских премий, которые, как известно, вручаются в ограниченном количестве. И очень часто многие ученые незаслуженно остаются в тени. В случае с открытием инсулина в книгах по истории медицины часто сообщается неверная информация: якобы исследования по выделению инсулина начались в 1921 году, а закончились в 1922-м, причем серьезные работы в этой области вела только группа Бантинга. Неудивительно, что многие ученые из разных стран, например из Восточной Европы, полагали, что их усилия остались несправедливо незамеченными комитетом по Нобелевским премиям. Однако в этой главе я уделю основное внимание довольно продолжительной, отчаянной и бессмысленной междоусобице, которую затеял один из членов «победившей» группы — Чарльз Бест.
Мы уже видели, как Джозефу Листеру удалось переписать историю в свою пользу (глава 8). Но масштабные манипуляции с истиной, предпринятые Листером, не идут ни в какое сравнение с тем, что позволил себе канадский ученый Чарльз Бест. Ибо Бест не только переписал прошлое, но и преследовал тех, кто, по его мнению, украл у него славу, с таким упорством, что иногда это напоминало вендетту. Почти патологическое стремление к признанию помогло ему дискредитировать бывших коллег с такой страстью, убежденностью и последовательностью, что сегодня его версия событий до сих пор признается большой частью медицинского сообщества. Два элемента из созданного им мифа приведены в цитате, предваряющей настоящую главу: во-первых, между ним и Нобелевской премией возникло лишь техническое препятствие; и, во-вторых, именно его опыты, проведенные в 1921 году над животными, убедительно показали, какую роль играет инсулин в лечении диабета.
Однако между тем, что утверждал Бест, и реальными обстоятельствами существует непреодолимая пропасть. Поэтому для начала наша обязанность — прояснить все факты. Исследования известного историка науки Майкла Блисса позволяют нам легко восстановить все происходившее до канадского успеха и в последующие годы с такой точностью, которая ранее была невозможна. Следующий раздел почти полностью обязан своим появлением его исключительно познавательной работе.
