Лауреат Нобелевской премии по физике Джозефсон полагает, что происходит нечто в этом роде. Как и Глобус, он всерьез воспринимает идеи Кастанеды и пытается связать его опыт с квантовой физикой. Он выдвинул гипотезу, согласно которой объективная реальность производится коллективной памятью человеческой расы, в то время как тот или иной опыт необычной реальности наподобие описываемых Кастанедой — это проявления индивидуальной воли [50].
Человеческое сознание не является тем единственным, что участвует в создании «полей реальности». Эксперименты по дистанционному зрению показали, что человек может точно описывать удаленные места, в которых никогда не бывал, даже если там в этот момент никто не присутствует [51]. Подобным образом, перципиенты могут определять содержимое случайно выбранных запаянных ящиков, неизвестное даже проводящим эксперимент [52]. Это значит, что мы способны на нечто большее, чем подключаться к чувствам других людей. Мы способны подключаться к самой реальности для получения информации. Этот вывод не должен нас особенно смущать, поскольку в голографической вселенной сознание пронизывает материю, а «смысл» (meaning) является определяющим фактором и в ментальном, и в физическом мирах.
Бом считает, что вездесущность смысла может объяснить существование как телепатии, так и дистанционного зрения. Он полагает, что эти две способности могут быть фактически различными формами психокинеза. Подобно тому как ПК — это смысловой резонанс, устанавливаемый между сознанием и предметом, телепатию можно рассматривать как резонанс смысла между сознанием и сознанием. Сходным образом и дистанционное зрение можно рассматривать как резонанс, устанавливаемый между сознанием и его объектом. «Когда устанавливается гармония „смыслов“, или их резонанс, действие становится двухсторонним, поэтому „смысл“ удаленной системы действует на наблюдателя и производит инверсный психокинез, посредством которого наблюдателю фактически передается образ системы», — утверждает Бом [53].
У Джан и Дюнн аналогичная точка зрения. Хотя они считают, что реальность устанавливается только в результате взаимодействия сознания с окружающей средой, они дают феномену сознания весьма «либеральную трактовку»: сознанием может называться все, что способно генерировать, или получать, или использовать информацию. Так, животные, вирусы, ДНК, машины (искусственный интеллект и т. п.) и так называемые неживые объекты — все они принимают участие в создании реальности [54].
Если такая умозрительная модель соответствует истине, мы можем получать информацию не только из сознания других человеческих существ, но из самой реальности как живой голограммы; тогда легко можно объяснить психометрию — нашу способность получать информацию о предмете простым прикосновением к нему. Такой предмет уже нельзя назвать неодушевленным, поскольку он наполнен вселенским сознанием в своем частном преломлении. «Вещь» не существует отдельно от вселенной — напротив, она соучастник «подключенности» всех вещей: она подключена к мыслям каждого человека, к тому, кто когда-либо с ней контактировал; подключена к сознанию, пронизывающему каждое животное и каждый предмет, связанный с ее существованием; подключена через импликативное к ее прошлому, и подключена к сознанию психометриста, который к ней прикасается.
Можно ли из ничего получить нечто?
Зависит ли от участия физиков само появление элементарных частиц? Пока что эта загадка остается неразрешимой. Тем не менее, кроме нашей способности подключаться друг к другу и конструировать реальности, подобные нашей обычной, «нормальной» реальности, есть и другие «ключики» к разгадке. Действительно, очевидность существования чудес указывает на то, что мы только-только начинаем измерять глубину наших способностей в этой области. Рассмотрим один из случаев чудесного исцеления, описываемых Гарднером. В 1982 году на приеме у английского врача Рут Коггин, работающей в Пакистане, оказалась местная тридцатипятилетняя женщина по имени Камро. Камро была на восьмом месяце беременности, большую часть которой она страдала от кровотечений и периодических болей в животе. Коггин рекомендовала ей немедленно лечь в больницу, но Камро отказалась. Однако двумя днями позже кровотечение стало настолько сильным, что ее немедля госпитализировали.
Осмотр, проведенный Коггин, показал, что у Камро большая потеря крови и что ее ноги и живот угрожающе распухли. На следующий день у Камро было еще одно сильное кровотечение, вынудившее Коггин сделать кесарево сечение. Как только матка была вскрыта, кровь полилась как из ведра, и стало ясно, что у Камро гемофилия. К тому времени, когда Коггин приняла ребенка Камро (вполне здорового), «кровь из раны по-прежнему заливала операционный стол». Коггин удалось достать две пинты донорской крови для восполнения потерь, но этого было, конечно, мало. Не имея других возможностей спасти жизнь Камро, Коггин обратилась к молитве.
Она пишет: «Мы молились Иисусу, великому врачевателю. Я сказала ей, что мы не будем терять надежды. Я уже видела однажды, как Иисус спасал в подобной ситуации, и была уверена, что он ее вылечит» [55].
Им оставалось только ждать.
Последующие несколько часов Камро продолжала истекать кровью, но ее общее состояние постепенно стабилизировалось. В этот вечер Коггин опять молилась с Камро, и хотя кровотечение продолжалось, состояние не ухудшалось. Через двое суток кровь стала свертываться, и началось заживление раны. Через десять дней Камро с ребенком выписалась домой.
Хотя Коггин не могла измерить фактическую кровопотерю, было совершенно очевидно, что роженица потеряла куда больше крови, чем было в организме. Изучив материалы этого случая, Гарднер согласился с выводом Коггин. Все дело в том, что человеческий организм не может вырабатывать кровь достаточно быстро, чтобы компенсировать столь катастрофическую ее потерю; иначе многие в сходной ситуации остались бы живы. Описанный случай невероятен потому, что новую кровь Камро могла материализовать разве что из воздуха.
Способность создать бесконечно малую элементарную частицу бледнеет перед материализацией десяти-двенадцати пинт крови, необходимых для работы человеческого организма. Между тем оказывается, что мы можем создавать «из воздуха» не только кровь. В июне 1974 года, путешествуя по небольшому острову Тимор, расположенному на крайнем востоке Индонезии, Уотсон столкнулся с таким же ошеломляющим примером материализации. Хотя первоначальной целью Уотсона было посещение знаменитого матан до'ока, индонезийского мага, который, как уверяли, мог вызывать дождь по желанию, его отвлек необычно активный буан, злой дух, устроивший беспорядок в доме ближайшей деревни.
Семья, живущая в этом доме, состояла из женатой пары, двух маленьких сыновей и незамужней золовки. Женатая пара и их дети были типичными индонезийцами, темнокожими и с курчавыми волосами, но золовка, по имени Алин, отличалась более стройным телосложением, тонкими чертами лица и более напоминала китаянку, что объясняет ее неудачу найти мужа. В семье к ней относились с подчеркнутым безразличием, и Уотсон сразу заподозрил, что именно в Алин источник психического беспорядка.
Этим вечером за ужином в кругу семьи, в доме под травяной крышей, Уотсон оказался свидетелем нескольких поразительных явлений. Во-первых, совершенно неожиданно закричал восьмилетний мальчик и уронил свою чашку на стол; тыльная сторона руки мальчика вдруг стала кровоточить. Уотсон, сидевший рядом с мальчиком, внимательно осмотрел рану: на руке был полумесяц из маленьких дырочек, напоминающих отпечатки зубов, только по размеру явно больше детских. Алин, как всегда прислуживающая в доме, в описанный момент была у печки, то есть как раз у мальчика за спиной.
