То есть… Она имела в виду… Не Севка, конечно, при чем тут Севка, разве Севкино мнение ее интересует? Да вот ни капельки! Просто никому-то она не нужна, никто-то ее не любит, все на нее плевать хотели! Ну и она на них тоже! Пусть остается со своими обожаемыми деньгами и со своей красавицей Кисонькой, которая на него даже не смотрит… То есть… Пусть все они остаются!
– Один ты у меня друг! – проникновенно сказала она Евлампию Харлампиевичу, прижимая гуся к себе и зарываясь лицом в мягкие белые перья. – И никто нам больше не нужен! Не пойдем к ним, раз они нам не доверяют.
Евлампий Харлампиевич изогнул длинную шею и коротко, но неодобрительно гоготнул. Дескать, к ним не пойдем – а куда пойдем? Катька призадумалась. Если она откажется от «Белого гуся» – что делать будет? В телевизор до остекленения пялиться или с одноклассницами языки чесать? Катька скривилась. После настоящих расследований любое кино кажется скукой. А одноклассницы… О чем с ними разговаривать – о куклах Bratz? И это вместо компьютерной слежки, международного промышленного шпионажа и похищения антиквариата? Фе-е-е! Катька скривилась, словно лимон разжевала. Но не может же она явиться в офис как ни в чем не бывало, после того как этот… в смысле, эти, остальные, заподозрили, что она выдумала и стрельбу, и похищение потому, что потеряла покупки? Она на него… на них… обиделась!
Катька решительно выпрямилась. Она знает, куда им с Харли следует направиться! И вот когда они там во всем разберутся и все загадки разгадают, они с гусем сунут доказательства под нос этому… этим… в общем, другим сыщикам. И будут слушать, как он… они… долго и униженно просят прощения! Катька перехватила Харли покрепче и, свернув с прямой дороги в офис, нырнула в проходные дворы и пошагала к «собачьей» квартире.
На всякий случай она снова воспользовалась лазом между гаражами – она-то точно знает, что похитители были и водитель с пистолетом тоже был, и мало ли где они могли затаиться? Аккуратно выглянув из-за гаражей, Катька настороженно огляделась. Серого фургона нигде не было видно, зато ей показалось, что со двора в арку сворачивают странно знакомые девчонка и мальчишка. Мелькнули ярко-рыжие волосы, да и мальчишка как-то очень привычно сутулился… Но это, конечно, не могли быть одна из близняшек или Катькин разлюбезный старший братец. Они наверняка давно в офисе сидят и вместе с одним белобрысым гадом над Катькой хихикают! Катька почувствовала, как глаза у нее защипало от обиды. Шмыгнула носом и захлопала ресницами. Не будет она реветь, вот еще!
Проморгавшись от непрошеных слез, Катька снова выглянула из-за гаражей. Дверь «собачьей» квартиры приоткрылась. В образовавшуюся щелку высунулся… длинный собачий нос. «Афганка» покрутила мордой, настороженно оглядывая двор, – в точности как сама Катька. И спряталась. Вместо нее высунулась складчатая морда бульдога. На носу у пса красовалась белая наклейка пластыря. И только потом наружу выбралась… высокая, тощая, коротко стриженная девчонка. Ну точно как та, что выскочила из этой двери в ночь похищения, чтобы тут же угодить в плен к хозяевам серого фургона!
Приоткрыв в изумлении рот, Катька глядела на нее. Так что же получается? Эту самую Аню и правда никто не похищал? Или ее на часок похитили, а потом обратно вернули?
Тощая девчонка тем временем аккуратно и бережно вывела из квартиры двух собак на поводках. Катька увидела, что не только у бульдога нашлепка на носу, но и у «афганки» перетянуты бинтами ребра. Похищения не было, но собаки все-таки с похитителями дрались? Б-р-р, ерунда какая!
Тощая девчонка и собаки спустились с крыльца и явно наладились гулять. Собаки тянули в кустики, и девчонка, повинуясь рывкам поводков, покорно следовала за ними. Катька поглядела вслед удаляющейся троице – надо бы кого-то расспросить об этой девчонке, и о квартире, и о собаках, и о вчерашнем дядьке, который сказал, что Аня спит… Катька завертела головой – что за двор такой, ни бабушек-старушек, ни мам с колясками, ни девчонки какой-нибудь… А впрочем, одна-то девчонка в любом случае есть…
Катька с гусем на руках выскочила из-за гаражей и стремительно рванула вслед вышедшей на прогулку троице.
– Аня! Эй, Аня! – окликнула она.
Девчонка неторопливо повернулась к Катьке…
Катька увидела совсем незнакомое лицо. К тому же еще и искаженное изрядным раздражением.
– Да что меня сегодня все в Ани записывают? – незнакомым голосом возмутилась девчонка. – Прямо как с ума посходили!
– А ты на нее похожа, – справившись с изумлением, ответила Катька. – Фигурой, немножко!
– Ничего подобного! – решительно отрезала девчонка. – Анька, между прочим, худющая – за шваброй спрятаться может!
– Ты, что ли, толстая? – Катька поглядела на девчонку критически: уж если кто тут и может прятаться за шваброй, то как раз она!
– Я – модельный стандарт! – гордо подбоченившись, объявила девчонка.
– Моделью хочешь стать? – протянула Катька. С ее точки зрения, девчонки, готовые променять всю огромную интересную жизнь с ее приключениями за каждым углом на то, чтобы целый день в душной комнате переодеваться в неудобные тряпки, были, скажем так… странными. Но эта девчонка, кажется, была все-таки свой человек!
– Что я, дура безмозглая? – энергично возразила она. – Я ветеринаром буду! А всякие модели пусть ко мне в очередь строятся со своими собачками и попугайчиками! Я, между прочим, и сейчас уже животных всем соседям лечу! – Девчонка указала на перевязанных собак.
Катька уважительно кивнула. Ветеринаром – это нормально, не всем же быть сыщиками. А девчонка, значит, соседка… Так-так.
– Гуся дашь посмотреть? – спросила девчонка, уже некоторое время с интересом поглядывавшая на Евлампия Харлампиевича.
Катька строго глянула гусю в глаза – сперва в один, потом в другой, – без слов напоминая другу, что они ведут расследование и надо потерпеть. Потом протянула его девчонке.
– Знаешь, меня немножко беспокоит его отрыжка после ужина, – тоном обеспокоенной мамаши проговорила она.
Девчонка сунула ей собачьи поводки и, приняв гуся, усадила его на тот самый столик, под которым Катька с Харли прятались прошлым вечером.
– Сейчас посмотрим, – озабоченно сказала она и каким-то очень докторским движением запустила пальцы под крыло. Евлампий Харлампиевич стоически терпел.
– А почему тебя сегодня все в Ани записывают? – внимательно наблюдая, как новая знакомая ощупывает Евлампию Харлампиевичу шею и заглядывает в клюв, вроде бы равнодушно поинтересовалась Катька.
Девчонка захихикала:
– Да ну, умора! Сосед наш, Егор Викторович, звонит: помоги, у меня собаки подрались, перевязать надо. Я пришла, только перевязку сделала, как приперлись пацан очкастый и девчонка рыжая…
Катька едва заметно вздрогнула – очкастый и рыжая?
– Они, мол, из школы: где ваша Аня? А Егор Викторович вдруг в меня как ткнет пальцем и говорит – вот моя дочь Аня! Я чуть заикаться не начала! – снова засмеялась девчонка.
