Обе эти женщины – Элизабет Леба и мадам Ролан – выросли в буржуазной среде, где незамужней женщине было предписано быть целомудренной, а супругам – моногамными. Последнее слово в выборе брачного партнера оставалось за родителями, а жёны должны были покоряться воле мужей. В отличие от аристократических традиций, сформированных при монархическом строе, к неверности теперь относились нетерпимо, особенно к женской неверности. Но уже голоса философов, политических мыслителей, драматургов и романистов начали расшатывать устои общества. Вопросы власти, в правительстве или в семье, обсуждались открыто, чего прежде никогда не бывало.
Разумеется, Руссо возглавлял эту славную когорту критиков существующего общественного устройства, разоблачая его пороки и предлагая принять мораль, которая исходит из глубины души. Его старший современник Вольтер порицал его за то, что он слишком доверял эмоциям. Вольтер в своем сатирическом сочинении «Кандид» (1759) спорит с немецким философом Лейбницем, не принимая его оптимистической веры в божественное провидение. Изо дня в день религию и сложившиеся в обществе отношения энциклопедисты подвергали критике, даже если, чтобы обойти французскую цензуру, статьи приходилось печатать в Амстердаме или Лондоне.
В реальной жизни некоторые женщины хотели стать равными мужчинам, а может быть, даже получить власть над ними. Общественное и политическое влияние мадам дю Барри и мадам де Помпадур бесспорно, и они приобрели его потому, что были официальными любовницами короля. В парижских салонах мадам дю Деффан, мадам Жоффрен и Жюли де Леспинас блистали философы, ученые, писатели и художники, эти дамы пускали в ход свои связи для продвижения фаворитов. Во времена Великой французской революции Олимпия де Гуж выпускала прокламации собственного сочинения в поддержку прав женщин, а свою жизнь она закончила на гильотине. Некоторые женщины, такие как мадам де Кондорсе, жена математика и государственного деятеля Анутана-Никола де Кондорсе, мадам де Лавуазье, супруга знаменитого химика Анутана-Лорана Лавуазье, были счастливы в браке с близкими им по духу людьми, пока их мужья не были уничтожены революцией.
Брак мадам Ролан напоминает этот идеал счастливой дружбы. Видимо, она была хорошей женой и товарищем своему мужу, всеми силами помогая ему. Следуя кодексу поведения Руссо, она была добродетельна, проста в обращении, экономна, кормила ребенка грудью. Возврат к кормлению грудью, в противоположность общепринятому в ту пору обычаю отсылать детей к кормилице, стал одной из фундаментальных перемен, которая, как полагали, должна была способствовать возрождению общества [57] . Филипп Леба, несомненно, был сторонником этой идеи, поэтому он спрашивал Элизабет, намерена ли она кормить детей грудью, и даже перед смертью убеждал ее не лишать сына материнского молока.
Во времена Французской революции полагали, что любовь должна облагораживать общество и быть доступной для всех. Считалось, что она идет рука об руку с добродетелью, что она предполагает воздержание и сохранение девственности до свадьбы и моногамию супругов. Рожденные в таком браке дети принадлежат нации, и их нужно вскармливать материнским молоком, чтобы обеспечить их физическое и психическое здоровье. Ушли в прошлое галантность с присущими ей любовными интригами, соблазнами, любовницами и любовниками. Любовников и супругов времен республики призывали быть сознательными гражданам, их учили жертвовать личными желаниями ради блага своих семей и страны. Но, как видно на примере мадам Ролан, сердечные порывы не всегда считаются с политикой.
Глава седьмая,
в которой вам предстоит по-новому взглянуть на творчество классиков французской литературы начала XIX века Бенжамена Констана, Стендаля и Оноре де Бальзака. «Новое» знакомство с известными произведениями авторов – «Адольф», «Красное и черное», «Лилия долины» – станет для вас настоящим экскурсом в историю психоанализа, Эдипова комплекса и темы возрастного мезальянса – любви, возникающей между молодым героем и зрелой дамой. Пикантные подробности биографий самих писателей дают повод к рассуждениям о том, как их личные юношеские переживания выплеснулись на страницы романов, и как образы их героев – Адольфа, Жюльена Сореля или Феликса – перекликаются с судьбами их авторов. Реалистические картины любви между юным героем и умудренной опытом женщиной совсем не похожи на романтически-восторженные порывы героев времен Великой французской революции, когда требование «равенства» касалось не только политических идей, но и отношений между мужчиной и женщиной. Жажда материнской любви, неудовлетворенность и вечные поиски истинных чувств – все это станет предметом тонкого анализа писателей начала XIX века.
Иллюстрация Э. Тудуза к роману Теофиля Готье «Мадемуазель Мопен» (1883 г.). Гравюра Е. Шамполльона
Жажда материнской любви
Графиня заботливо опекала меня, окружив светлой, совершенно материнской любовью.
Оноре де Бальзак. Лилия долины, 1835
Первые опыты молодого человека с женщиной, которая старше его по возрасту, – это то, что французы называют «воспитанием чувств». Корни этой традиции уходят в Средневековье, когда правила куртуазной любви приветствовали привязанность юного рыцаря к высокородной даме, и в эпоху Возрождения, когда король Генрих II сделал своей любовницей Диану де Пуатье, женщину, которая была на двадцать лет старше него. В «Заблуждениях сердца и ума» Кребийона-младшего главный герой, шестнадцатилетний подросток, получает свой первый опыт, вступая в связь с подругой своей матери, которой около сорока.
Но материнская подоплека подобных связей стала ясна только после того, как в 1782 и в 1792 годах посмертно была опубликована «Исповедь» Руссо. Мать Жан-Жака Руссо умерла в родах, он жил в Женеве со своим отцом, в семье которого все были потомственными часовщиками. Когда Руссо было десять лет, отец сбежал, и Руссо остался круглым сиротой. Он получил начальное образование, после чего его отдали в обучение к нотариусу, а потом к граверу, но в возрасте шестнадцати лет он по своей воле покинул Швейцарию. Странствуя по Франции, он нашел великодушную покровительницу – мадам де Варанс, которая была на двенадцать лет старше него, оставившую своего мужа и обосновавшуюся во французской Савойе. На протяжении двенадцати лет она оказывала покровительство Руссо. Однажды она сказала ему, что пришло время стать мужчиной, и он не мог ей отказать. Впоследствии он был благодарен ей за такое доказательство любви: «Я стал ее детищем, полностью ее ребенком, и даже в большей степени, чем если бы она была моей настоящей матерью».
Связи подобного рода стали основой сюжета бесчисленных романов XVIII и XIX веков. Для честолюбивых юношей близкие отношения с немолодой замужней женщиной были своеобразным ритуалом, открывавшим путь к успеху в свете, что подразумевало возможность сделать карьеру.
Мать Бенжамена Констана, как и мать Жан-Жака Руссо, умерла в родах, поэтому он тосковал по матери и испытывал потребность заменить ее. У него было много женщин, в том числе прекрасная мадам де Шарьер, которая была на двадцать семь лет старше него, и еще более удивительная Жермена де Сталь. Она была всего на год старше него, но, когда он впервые встретил ее в 1794 году, она уже успела стать женой, матерью и заметным явлением в культурной жизни Франции. История их бурных отношений, продолжавшихся более пятнадцати лет, вдохновляла бесчисленных мемуаристов и любителей выдумывать небылицы, но ни одно из этих сочинений не может сравниться с коротким романом «Адольф», написанным самим Констаном.
