Тем не менее, по условиям пакта, они располагали полной свободой: оба не избегали «преходящих» любовных приключений. При этом их союз прирастал и третьим, и четвертым персонажем. Покойная Хейзел Роули, написавшая замечательную биографическую книгу об этой паре, не преминула рассказать об их «бурной жизни и любви» [120] . Сартр, по его собственному признанию, был не таким чувственным, как де Бовуар, но им всегда владело неотступное желание соблазнять. Он прикладывал к этому массу усилий, остывая, находил новый «предмет» для поклонения, мог ухаживать годами, только бы «она» уступила ему. Его маниакальный интерес к женщинам никогда не мешал ему писать, но время от времени выводил из равновесия его отношения с де Бовуар. Конечно, они договорились обо всем рассказывать друг другу, полагая, что откровенные признания помогут избавиться от ревности, но такая «прозрачность» отношений не всегда удовлетворяла де Бовуар. Несмотря на свои ультрасовременные взгляды на брак и отношения полов, она болезненно ревновала Сартра ко всем женщинам, с которыми у него была долгая связь.
Серьезные волнения принесла де Бовуар связь Сартра с Долорес Винетти. Он познакомился с ней в 1945 году во время своей поездки в США с группой французских деятелей культуры. Двуязычная радиожурналистика, работавшая на радиостанции «Голос Америки», оказалась идеальным гидом для человека, которого с детства завораживало все американское: комиксы, фильмы, джаз, романы Хемингуэя, Досс Пассоса и Фолкнера. Долорес, у которой в жилах текла итальянская и эфиопская кровь, была миловидной и умненькой девушкой, ей льстило внимание известного философа. Проведя вместе два дня в Нью-Йорке, они стали любовниками: так началась их долгая связь. В январе следующего года Сартр снова приехал в Нью-Йорк, откуда писал де Бовуар:
«Жизнь здесь спокойная и ничем не примечательная. Я встаю в 9 часов… обедаю с Долорес… После обеда я в одиночестве гуляю до 6 часов вечера по Нью-Йорку, который знаю теперь так же хорошо, как Париж. Я снова встречаюсь где-нибудь с Долорес, и мы сидим с ней в каком-нибудь тихом баре до 2 часов ночи. …В пятницу вечером я иду к ней домой, и мы остаемся там до полудня воскресного дня… Никаких происшествий. За исключением того, что любовь Долорес пугает меня» [121] .
Думаю, что де Бовуар пугала не столько любовь Долорес к Сартру, сколько его любовь к ней. Хотя в том же письме Сартр признается и в своем чувстве к де Бовуар: «Мне так хорошо с тобой, я тебя очень люблю. До свидания, малышка, не дождусь, когда увижу тебя снова».
Через год де Бовуар страстно влюбилась в американского писателя Нельсона Олгрена. Все началось 21 февраля в Чикаго, родном городе Олгрена, куда она приехала, совершая турне после выхода своей книги «Америка изо дня в день». Олгрен был восходящей звездой на литературном небосклоне: он уже опубликовал два романа и заканчивал третий, которому суждено было стать самым успешным, – «Человек с золотой рукой». Несмотря на то что он не знал французского, а она говорила по-английски с заметным акцентом, они довольно хорошо понимали друг друга. Их отношения продолжались несколько лет, и им нисколько не мешало разделяющее их расстояние. Видимо, Олгрен пробудил в Бовуар неизвестную ей прежде чувственность, которой она не знала даже тогда, когда была с Сартром. Когда она была с Олгреном, ее охватывало сильнейшее желание, о чем она позднее рассказывала своему биографу Дирдре Бейр [122] . Олгрен подарил ей серебряное кольцо, которое она носила до конца жизни. С 1947 по 1964 год она писала ему 350 писем [123] . Он хотел на ней жениться, но она не могла разорвать главные в ее жизни отношения, которые связывали ее с Сартром.
Об отношениях де Бовуар с Олгреном стало известно, когда она была еще жива, но ей удавалось скрывать свою раннюю связь с Жаком-Лораном Бостом, которого все называли «малыш Бост». Он был учеником Сартра в Гаврском лицее и со временем женился на Ольге Козакевич, бывшей ученице де Бовуар. Все они были членами кружка, который де Бовуар и Сартр называли «своей семьей». Де Бовуар, видимо, нежно заботилась о Босте, дополняя свои отношения с Сартром нерастраченным материнским чувством. Бост был на восемь лет моложе нее, он так же, как она, страстно любил природу и туризм, а Сартр был безразличен к подобным развлечениям. Судя по ее дневниковым записями с 1939 по 1940 год, опубликованным в 1990 году, она постоянно беспокоилась и о Босте, и о Сартре, когда их призвали в армию. Каждый день она неизменно писала им и с тревогой ждала ответа. Она отправляла им посылки с книгами, табаком и другими необходимыми вещами. Когда Бост был ранен в начале войны, она не могла избавиться от тревоги, которую, естественно, разделял и Сартр.
Но самыми неожиданными в посмертных публикациях де Бовуар стали ее признания в связях с ученицами, когда она преподавала в лицее. Из них впоследствии складывались любовные треугольники, когда «третий лишний» присоединялся к де Бовуар и Сартру. В самом конце жизни де Бовуар заявляла, что ее отношения с женщинами, какими бы близкими они ни были, не имели ничего общего с сексом. Однако у нее были с ними любовные связи в самом прямом смысле этого слова.
Сартр и де Бовуар, оставаясь верными своему пакту, исповедовались друг другу во всем. Иногда де Бовуар не могла сдержать слез, выслушивая откровенные подробности, как она сама писала в своем дневнике, но она никогда не признавалась в этом Сартру. Сартра, совсем не ревнивого от природы, иногда раздражали признания Бовуар. И, разумеется, оба они часто не замечали, как жестоко вели себя по отношению к третьему лицу.
К примеру, случай с Бианкой де Бененфельд, которая в 1937–1938 годах была ученицей де Бовуар, когда та преподавала в лицее Мольера в Париже. Бианке было семнадцать лет, а Бовуар – тридцать, когда у них сложились близкие отношения. Как она писала в своих мемуарах «Постыдная связь», опубликованных после смерти де Бовуар, преподаватель лицея соблазнила ее не только в интеллектуальном, но и в сексуальном смысле [124] . Через год она стала любовницей Сартра, которого, видимо, не волновала ее девственность, хотя на словах он был очень страстен, если судить по его письмам. Будучи писателем, Сартр умел разбудить в себе романтические эмоции, которых, возможно, не испытывал на самом деле.
Более года продолжалась «любовь втроем» взрослой пары и лицеистки. Письма Сартра к Бианке, которая в его опубликованной переписке с Бовуар фигурирует под именем Луизы де Ведрин, свидетельствуют о его глубокой привязанности к ней. В 1940 году, в начале Второй мировой войны, Бианка оказалась покинутой обоими своими наставниками и любовниками. Тот факт, что Бианка была еврейкой и ей грозила депортация, видимо, не беспокоил ни Сартра, ни де Бовуар. В 1940 году у них, как и у остальных жителей Франции, были свои тревоги.
Во время войны Бианка вышла замуж за Бернара Ламблена, одного из бывших учеников Сартра, и вместе они сбежали на юго-восток Франции, в Веркор, где еще оставались несколько сотен бойцов Сопротивления. После окончания войны между Бианкой и де Бовуар снова завязалась дружба, продолжавшаяся до конца жизни Симоны. Но посмертная публикация дневника де Бовуар и ее писем к Сартру, написанных в военные годы, потрясли Бианку. Тогда она написала собственную версию развития их отношений. Эту историю мне удалось опубликовать в английском переводе в университетском издании. Когда я встретилась с Ламблен в Париже, она все еще с горечью вспоминала о событиях, происшедших более сорока лет тому назад. Она на себе испытала, сколь пагубны высокие и отвлеченные идеи Сартра и де Бовуар о «сущностной любви» и «преходящих связях» для человека, выступающего в роли «дополнения» к истинным отношениям. Тяжелые приступы депрессии, которыми она страдала с 1941 года, она объясняла не только ужасами нацистской оккупации, но и тем, что ей пришлось пережить, когда она стала игрушкой в руках де Бовуар и Сартра. Если ей верить, де Бовуар понимала, что была виновата в психическом расстройстве, которым страдала Ламблен, когда в 1945 году писала Сартру: «Мне кажется, это по нашей вине… Это единственный человек, которому мы действительно причинили зло».
