При мимикрии, как в первом примере, происходит следующее: ввиду изначальной ассоциации между (А) черными и желтыми насекомыми и (В) опасностью неопасных насекомых, по виду напоминающих опасных, хищники также начинают обходить стороной, таким образом, выживанию способствует и передается вместе с генами окраска, которая в большей мере соответствует окраске опасных видов. Второй пример иллюстрирует тот же принцип мимикрии и применения ассоциаций А-В, при котором эволюция благоприятствует тем видам неядовитых змей, которые внешне напоминают ядовитые. «И действительно, за изменением в окружении следует эволюционное отставание, открывающее путь суеверному поведению, – объясняли Фостер и Кокко, – при котором организм ассоциирует два события, некогда бывшие причинно-следственно связанными, но уже не являющиеся таковыми, например, хищник уже вымер, но его добыча по-прежнему прячется по ночам».
Третий пример с E.coli, плывущими на вкус вещества, химически родственного аспартату, поскольку изначально отдавали предпочтение последнему, имеет явные параллели с тем, как людям нравятся сахарозаменители, а также с современной проблемой избыточного веса. В естественном окружении (А) пища со сладким насыщенным вкусом прочно ассоциируется с (В) питательностью и ценностью. Следовательно, нас тянет на любую сытную сладкую пищу, и поскольку когда-то она встречалась редко, в нашем мозге не сформировалось нейронной сети, отвечающей за насыщение, – сети, которая отключала бы механизм голода, поэтому мы едим столько подобной пищи, сколько можем вместить. На другом конце вкусового спектра находится хорошо известный эффект отвращения к вкусу, обучение методом одной пробы, при котором сочетание вкуса пищи или питья с острой тошнотой и рвотой часто приводит к длительному отвращению к этой пище или питью. В моем случае это было сочетание в аспирантуре (А) избытка дешевого красного вина с (В) рвотой, продолжавшейся всю ночь, в результате чего мне на протяжении последующих десятилетий было трудно наслаждаться вкусом красных вин, в том числе и дорогих. Эволюционный смысл ясен: пищу, которая может убить вас (но не убивает), ни в коем случае не следует пробовать во второй раз, поэтому обучение методом одной пробы эволюционировало как важный способ адаптации.
Сверхнормальные раздражители
Сверхнормальные раздражители сочетают принципы мимикрии и систему СР-ВПМ-ФПД и являются еще одним примером врожденной формы паттерничности. К примеру, Нико Тинберген обнаружил, что птенцы чайки еще усерднее клюют более длинный и тонкий макет клюва, чем настоящий клюв их матери. Кроме того, он исследовал один из видов птиц, которые обычно откладывают маленькие бледно-голубые яйца в серую крапинку, и обнаружил, что может добиться, чтобы птицы предпочитали высиживать гигантские ярко-голубые яйца, испещренные черными кружочками. Это один из способов перехитрить мозг, заранее запрограммированный эволюцией на ожидание определенных паттернов; при этом способе на мозг воздействуют теми же паттернами, но в преувеличенной форме.
[49]
Эволюционный психолог из Гарвардского университета Дейрдре Барретт в книге «Сверхнормальные раздражители» (Supernormal Stimuli, 2010) приводит многочисленные примеры древней и врожденной паттерничности человека, взятые под контроль современным миром.
[50] Барретт рассказывает не только о паттерне, связанном со сладкой и сытной пищей, который, как уже было сказано, приводит к избыточному весу, но и о том, как современность ставит себе на службу издавна свойственные нам паттерны половых предпочтений, в результате чего от женских лиц и фигур ожидают соответствия сверхнормальным раздражителям, образец которых – совершенные (и доведенные до совершенства) супермодели с длинными ногами, фигурой типа «песочные часы», соотношением окружности талии к окружности бедер, равным 0,7, увеличенным бюстом, идеально симметричными лицами, безупречно чистой кожей, полными губами, большими соблазнительными глазами с расширенными зрачками, густой шапкой пышных волос. В окружении, где жили наши предки эпохи палеолита, «нормальные» величины этих физических характеристик свидетельствовали о генетическом здоровье организма, таким образом, естественный отбор благоприятствовал эмоциональному предпочтению, отдаваемому обладательницам подобной внешности. Как питательная, сытная и редко встречающаяся в природе пища, такие физические характеристики вызывают стойкое и неутолимое влечение, поэтому наш мозг можно обмануть, заставить его считать, что чем больше, тем лучше.
Разумеется, сегодня никто не ходит по ночным клубам с кронциркулем, чтобы измерять соотношение окружностей талии и бедер или симметричность лица. Эволюция выполнила эти измерения за нас, а нам оставила такие основополагающие эмоции, как половое влечение. В системе СР-ВПМ-ФПД такие «нормальные» характеристики действуют как сигнальный раздражитель, приводящий в действие врожденный пусковой механизм мозга – возбуждение, которое влечет за собой фиксированную последовательность действий, направленную на установление контакта с целью полового сношения. Таким образом, все «сверхнормальные» раздражители – силиконовая грудь, губные импланты, макияж, подчеркивающий глаза, румяна на щеках, высокие каблуки для визуального удлинения ног и так далее – провоцируют еще более сильную эмоциональную и поведенческую реакцию.
Разумеется, и предпочтения женщин, относящиеся к мужчинам, также естественны и реальны. Женщин влечет к мужчинам, которые выше ростом, с узкой талией и широкими плечами, стройным и мускулистым телосложением, симметричными лицами, чистой кожей, сильной линией челюсти и подбородка. Все эти характеристики связаны с нормальным соотношением тестостерона и других гормонов и свидетельствуют о генетическом здоровье при выборе партнера для обзаведения потомством. Но поскольку визуальным аспектом сексуальности занимаются преимущественно мужчины, порнография как сверхнормальный раздражитель почти всецело ориентирована на мужчин. Порно для женщин – в сущности, пародия на порно, в котором полностью одетые мужчины занимаются домашней работой («я только что пропылесосил весь дом!») – встречается главным образом в «мыльных операх», девчачьих мелодрамах и особенно в любовных романах, где героиня «находит единственного мужчину, который предназначен ей судьбой, и завладевает его сердцем», пишет Барретт. «При этом секс может быть явным, подразумеваемым или не предполагающимся до предложения руки и сердца, означающего финал книги».
[51]
В сверхнормальных раздражителях присутствуют и многие другие формы предварительно запрограммированной паттерничности. К примеру, естественный для нас «территориальный императив», или рефлекс защиты своего участка, вызывает у нас острое желание охранять то, что принадлежит нам, особенно территорию в буквальном смысле слова, в виде земли, сообщества и государства. Он тоже был узурпирован современностью. Как отмечает Барретт, существует «непреодолимое стремление обеспечивать потомство; от этого практически напрямую зависит выживание чьих-либо генов». Но в современном мире понятие территории приобрело сверхнормальные масштабы. «Сейчас влиятельные и богатые могут направить свои инстинкты на создание сверхнормальных семейных поместий, трастовых фондов, рассчитанных на многие поколения, а когда речь идет о монархиях, – на постоянное правление семьи».
[52]
