Вывод II. Экстраполируя эти тенденции на десятки тысяч, сотни тысяч и даже миллионы лет – всего лишь один миг на эволюционной шкале времени, – мы придем к реалистическим оценкам прогресса, которого способен достичь ВР. Возьмем какой-нибудь сравнительно простой пример, например ДНК. По прошествии всего пятидесяти лет развития генетики как науки мы уже можем заниматься генной инженерией. ВР, опередивший нас на пятьдесят тысячелетий, наверняка способен создавать целые геномы, клетки, многоклеточные организмы и сложные экосистемы. (На момент написания этих строк генетик Дж. Крейг Вентер получил первый искусственный геном и создал синтетическую бактерию, управляемую химически этим искусственным геномом
[200]). Ведь в итоге создание жизни сводится к технической задаче молекулярной манипуляции. Для наших не самых отдаленных потомков или для ВР, с которым мы можем столкнуться, способность создавать жизнь будет всего лишь вопросом технических навыков.
Вывод III. Если уже сегодня мы способны заниматься генной инженерией, клонировать млекопитающих и манипулировать стволовыми клетками, опираясь на науку и технологии, развившиеся только лишь за последние полвека, задумайтесь о том, чего мог достичь ВР за пятьдесят тысячелетий прогресса эквивалентной мощности в науке и технике. Для ВР, опережающего нас на миллион лет, вполне может оказаться возможным создание планет и звезд.
[201] И если вселенные возникают при коллапсировании черных дыр, что некоторые космологи считают вполне вероятным, очень может быть, что достаточно развитый ВР способен даже создать вселенную, спровоцировав коллапс звезды и образование черной дыры.
[202]
Как мы могли бы назвать разумное существо, способное создавать жизнь, планеты, звезды и даже вселенные? Если бы мы знали, какие достижения науки и техники лежат в основе этого создания, мы назвали бы существо внеземным разумом; если бы не знали об этих достижениях, назвали бы его Богом.
Бог Эйнштейна
В спорах о науке и Боге неизбежно всплывает вопрос религиозных убеждений Альберта Эйнштейна, причем и теисты, и приверженцы всевозможных течений «нью-эйдж» спешат зачислить великого физика в свои ряды. При вдумчивом подборе цитат можно найти подтверждение тому, что Эйнштейн был в той или иной степени верующим. А именно: «Бог хитроумен, но не зол», «Бог не играет в кости» и «Я хочу знать, как Бог сотворил этот мир. Меня не интересует то или иное явление, спектр того или иного элемента. Я хочу знать мысли Бога, остальное уже частности». В последние недели жизни узнав о смерти своего давнего друга, физика Микеле Бессо, Эйнштейн писал родным покойного: «Он покинул этот непонятный мир, лишь немногим опередив меня. Это ничего не значит. Для нас, верующих физиков, разница между прошлым, настоящим и будущим – лишь упрямая иллюзия». Что Эйнштейн подразумевал под «Богом», играющим в кости, или «нами, верующими физиками»? Говорил ли он о божестве в буквальном или в переносном смысле? Имел ли в виду веру в модели теоретической физики, не делающие различий между прошлым, настоящим и будущим? Или веру в некую обезличенную силу, существующую вне временных рамок? Может, он просто проявлял вежливость и пытался утешить родных Бессо? В этом и заключается загадка самого известного ученого в истории, слава которого так велика, что смысл и суть всего сказанного и написанного им подвергают придирчивому изучению. Легко вырвать подобные фразы из контекста и истолковать их в любом направлении, по собственному желанию. Об Эйнштейне было написано немало, но до недавнего времени те, кто распоряжался его наследием, оберегали его запутанную и противоречивую личную жизнь так тщательно, что нам были известны лишь фрагменты того, что происходило за пределами научной мысли и круга общения Эйнштейна. Но не теперь. Благодаря проекту «Бумаги Эйнштейна» под руководством Дайаны Кормос-Бухвальд из Калифорнийского технологического института в Пасадине, Калифорния, материалы из архива ученого теперь могут рассказать его историю во всех подробностях, как сделал Уолтер Все, что Эйнштейн сказал и написал о Боге, подвергают самому придирчивому изучению.
Айзексон в своей авторитетной биографии Эйнштейна.
[203]
Еврейское самосознание Эйнштейна играло бесспорно важную роль во всех аспектах его жизни, в том числе и в особенности политической жизни. Отказавшись от поста президента Израиля, Эйнштейн писал: «Мои взаимоотношения с еврейским народом стали самыми прочными узами между мной и человечеством».
[204] Детство в религиозной среде напоминало о себе и в среднем возрасте: «Попробуйте с нашими ограниченными средствами проникнуть в тайны природы, и вы увидите, что за всеми явными законами и связями кроется нечто неуловимое, неосязаемое и необъяснимое. Преклонение перед этой силой, совершенно непостижимой для нас, и есть моя религия. В этом отношении я, в сущности, религиозен».
[205]
Религиозность в неком эзотерическом смысле, как трепет и преклонение перед космосом, – одно дело, а как же Бог, особенно Яхве, Бог Авраама, предка самого Эйнштейна? Когда Эйнштейну перевалило за пятьдесят, в одном интервью ему задали вопрос в лоб: верите ли вы в Бога? «Я не атеист», – начал он.
Рассматриваемая проблема слишком обширна для нашего ограниченного разума. Мы находимся в том же положении, как и малолетний ребенок, вошедший к гигантскую библиотеку, полную книг на всевозможных языках. Ребенок знает: кто-то должен был написать все эти книги. Но не знает, как. И не понимает языков, на которых они написаны. Ребенок смутно догадывается, что в расстановке книг есть некий таинственный порядок, но не знает какой. Мне кажется, точно так же относятся к Богу даже люди, обладающие самым высоким интеллектом. Мы видим чудесным образом устроенную вселенную, подчиняющуюся определенным законам, но наше представление об этих законах весьма туманно.
[206]
