Особенно опасный патоген под названием NDM-1 (металло-бета-лактамаза из Нью-Дели 1) существует в Нью-Дели по крайней мере с 2006 года. По сути, это фрагмент ДНК – плазмида
[6], способная передаваться от одного вида бактерий к другому. Опасность его в том, что он наделяет бактерию резистентностью к 14 классам антибиотиков, в том числе мощным внутривенным, назначаемым в больницах как последнее средство, когда остальные способы лечения оказались бессильны. Иными словами, благодаря NDM-1 бактериальный патоген становится практически неуязвимым. Сдержать инфекции, несущие в себе NDM-1, получается только у двух далеких от совершенства лекарств – антибиотика старого поколения под названием колистин, который из-за токсичности вышел из употребления в 1980-х, и дорогого внутривенного тигециклина, который одобрен только для инфекций в мягких тканях
{126}.
Благодаря скорости, размаху и относительному комфорту воздушных перелетов возможность переправляться через континенты и океаны получают даже самые малоизвестные патогены. NDM-1 выбрался из индийских операционных в организмах медицинских туристов. Впервые его выделили в 2008 году в ходе обычного бактериального посева из мочи пятидесятидевятилетнего мужчины, госпитализированного под Стокгольмом. Подцепил он бактерию, содержащую NDM-1, в Нью-Дели. Другие случаи, зафиксированные в Швеции, а также в Великобритании, тоже были связаны с пациентами, летавшими в Индию или Пакистан на косметические операции или пересадку органов. В 2010 году инфицирование бактериями с NDM-1 было выявлено у трех пациентов из США – все трое ранее проходили лечение в Индии. К 2011 году бактерии с NDM-1 обнаружились у больных в Турции, Испании, Ирландии и Чехии. К 2012 году медицинские туристы распространили NDM-1 на двадцать девять стран мира
{127}.
До сих пор NDM-1 попадался в основном среди безвредных для организма видов бактерий: например, Klebsiella pneumoniae (палочки Фридлендера), обитающей во рту, на коже и в кишечнике здоровых людей, или Escherichia coli, кишечной палочки. Но сфера медицинского туризма, способствующая распространению плазмиды, по-прежнему прибыльна и процветает. Цены на лечение в экономически развитых странах все такие же астрономические, поэтому пациенты вынуждены подниматься в облака и лететь на другую половину земного шара в поисках более дешевого и быстрого медицинского обслуживания. Несмотря на обнаружение NDM-1, никто пока не торопится сдавать билеты. Чем дальше эти и другие пациенты будут разносить NDM-1 – и чем больше бактериальных видов он встретит в своих странствиях, тем выше вероятность попадания плазмиды в какой-либо опасный бактериальный патоген.
Подобный патоген, усиленный NDM-1, расшатает всю медицинскую практику, поскольку мало какие медицинские процедуры будут стоить риска получить вызываемую им почти не поддающуюся лечению инфекцию. «Все достижения медицины будут перечеркнуты, – предрекает микробиолог Чанд Ваттал из больницы сэра Ганги Рама в Нью-Дели. – Пересадка костного мозга, замена органов или суставов – обо всем этом придется забыть»
{128}.
* * *
От легкости, с которой транспортные сети распространяют обладающие пандемическим потенциалом патогены вроде NDM-1, становится не по себе. Однако со времен холеры им это удается все быстрее и эффективнее.
Но мы не пассивные жертвы собственной мобильности, обреченные на преследование тучами злокозненных микробов. Глобальное распространение микроба действительно служит предпосылкой пандемии, однако одного этого фактора недостаточно. Патогены, даже вездесущие, способны вызвать пандемию лишь при наличии подходящих условий для передачи в месте приземления. Широко распространенный патоген, лишенный таких условий, безобиден как оставшаяся без ядовитых зубов змея.
Кроме того, освоенные патогеном способы передачи не отличаются гибкостью. Адаптировавшись к тому или иному способу, патоген не может в одночасье изменить сложную механику перехода от жертвы к жертве. Именно поэтому, как свидетельствует история, переносимые комарами микроорганизмы не превращаются в передающиеся через воду, а водяные не эволюционируют в распространяющиеся воздушным путем. Но если способ передачи относительно жесткий, то условия передачи, которыми пользуются патогены, достаточно изменчивы: их почти целиком формируют наши собственные действия.
Да, некоторые патогены распространяются за счет определенных форм интимного сближения, свойственного человеческому обществу, – от половых отношений до тесноты и давки, при которой люди дышат друг другу в лицо, но многие распространяются менее заметными, окольными путями, сравнительно редкими или легко изменяемыми. Патоген Toxoplasma gondii (токсоплазма) попадает в человеческий организм в процессе уборки лотка зараженной кошки, съевшей грызуна, мясо которого содержит цисты соответствующего паразита. Патогену Dicrocoelium dendriticum (ланцетовидная двуустка) требуется, чтобы его яйца «высидела» внутри собственного организма улитка, затем слизь улитки выпили муравьи, а муравьев сжевали вместе с травой травоядные.
Холерному вибриону необходимо, чтобы человек регулярно поглощал собственные экскременты. И это хорошо, потому что мы можем с легкостью лишить патоген возможностей распространения, ведь употребление отходов чужой жизнедеятельности не требуется ни для выживания самого человека, ни для стабильности общества. Плохо другое: иногда историческая обстановка складывается так, что даже самая ненужная и рискованная практика оказывается почти неизбежной.
