Дерево, темпера. 48×36 см. Византия, конец XI в. Собор Святого Марка, Венеция
В эпоху Возрождения художники вновь обращаются к природе как к главному учителю. Мы видим массу вариантов изображения человеческого тела. Оцениваем то, как по-разному художники представляют свет и предметы. Разумеется, мастера прибегают к массе хитростей, чтобы приблизить свои произведения к натуре. В этом направлении развивается западное художественное творчество с XVI по XVIII век. Портрет, жанровая и историческая живопись становятся светским противовесом религиозному искусству. Во всех художественных произведениях того времени главной остается фигура человека. К XIX столетию в Европе и Америке на поверхности картины становятся заметны мазки. Они больше не сглаживаются, а делаются явными и нарочитыми. Рассмотрим работу «Девушка на диване» (Jeune Femme au Divan) Берты Моризо (1841–1895), приблизительно 1885 год (рис. 4). Перед нами пример того, как художник может обращаться к зрителю менее нарочито. С холста смотрит неизвестная с загадочным, благодаря живописной манере Моризо, выражением лица. Свободные мазки не дают точности. Чтобы разрешить загадку и представить, что стоит за картиной, приходится включить воображение. К концу XIX столетия изображение натуры отживает свой век
[1]. Художники всё чаще осмысляют и воплощают в своих работах хорошо знакомые зрителю абстрактные понятия и идеи. Воображаемая экскурсия с упором на изображение человеческого тела всего лишь один из подходов к художественному творчеству, основанных на хронологии. Мне бы хотелось показать принципиально другой взгляд на соотношение искусства со временем. Кроме того, мы поговорим о том, как происходит знакомство с художественным произведением и какие переживания с этим сопряжены. То есть какими объекты искусства представлены нам и что в их восприятие мы привносим от себя.
[04] БЕРТА МОРИЗО. ДЕВУШКА НА ДИВАНЕ
Холст, масло. 61×50,2 см. Прибл. 1885 г. Лондонская национальная галерея, Лондон
Есть масса вариантов экспозиции произведений искусства всех времен в музеях и галереях. И столько же способов обсуждать его и писать о нем. От этого зависит как наше восприятие, так и то, что мы вообще способны увидеть. Можно наслаждаться теорией искусства, арт-критикой или историей художественного творчества. Это совершенно разные походы к пониманию, переживанию и восприятию произведений. История открывает важные аспекты изучения искусства, которое может выражаться и в эстетическом удовольствии, и в арт-критике. Но точность хронологии создает историческую последовательность, которая приводит исследователей к идее прогресса искусства. События в книгах по истории представлены либо в рамках постоянного движения к улучшению, либо в качестве историй о великих деятелях и эпохах. Такие периоды рассматриваются обособленно. Например, итальянский Ренессанс или эпоха Просвещения. Наши суждения об искусстве и видение определяются тем, как рассказана его история. Свяжите вместе искусство и исторические факторы, и вы увидите, как история формирует заново наше восприятие. Причем таким образом, что мы начинаем думать, будто развитие художественного творчества можно изучать только с точки зрения выдающихся мастеров или стилей великих эпох. Например, ренессанс, барокко и постимпрессионизм. Изменению или развитию стилей уделяется внимание и в этой книге. Пригодятся наши знания о том, что произошло после создания того или иного художественного произведения или возникновения определенного течения. На подобные изыскания подвигает то, как представлены экспонаты во многих музеях и галереях. На виртуальной экскурсии мы проследили развитие искусства с точки зрения изображения человеческого тела и оценивая произведения с позиций натурализма, реализма и абстракционизма. А можно в своем исследовании исходить из представления других существ или предметов. Я лично собираюсь начать с быков.
Пещерный человек и Пикассо
Вначале я расскажу о двух событиях, происшедших во Франции в 1940-х годах. Оба послужат отправной точкой для дальнейших рассуждений на ключевую тему моего исследования. Рисунки на стенах пещеры Ласко – это первые известные нам произведения искусства. Загадочные изображения людей, животных и геометрических фигур, сделанные более 17 000 лет назад, не утратили своего очарования. Мы не знаем, что они означали для тех, кто их делал. И можем только догадываться, почему их так много – всего около 2000. Рисунки сделаны прямо на стенах минеральными пигментами, а некоторые изображения высечены в камне. На них нет ни окружающей местности, ни растений того времени. Современного зрителя отсутствие контекста наверняка удивит. Еще любопытно то, что животные изображены в разном масштабе, что заставляет задаваться множеством вопросов.
Чтобы постигнуть значение этих картин и пространств и привнести смысл в кажущийся хаотичным мир, мы увязываем их со своими знаниями и опытом. Например, животные. Может быть, это сцена охоты? Тогда, вероятно, это вотивные дары
[2] мужчин, которые отправлялись на поиски пропитания? Или первыми художниками были женщины? И украшали стены пещеры в ожидании, пока с охоты с очередным бизоном вернутся мужчины? Пещеры состоят из нескольких связанных между собой пространств, и мы невольно воспринимаем их как части европейского здания. «Зал быков», «пассаж», «шахта», «неф», «апсида», «кошачий лаз» – всё это звучит как названия религиозных или жилых помещений. Но на самом деле мы просто проецируем свои реалии на неизвестное прошлое.
В 1948 году пещерный комплекс был открыт для посещений. Через семь лет оказалось, что углекислый газ, ежедневно выдыхаемый сотнями туристов, повредил картины. В 1963 году пещеру Ласко закрыли, а рисунки отреставрировали. Но стены поразила плесень, от которой, к сожалению, пока не удалось избавиться. Сегодня туристы выстраиваются в очередь неподалеку – в пещеру Ласко II, открытую в 1983 году. В ней точно воспроизведены отдельные части оригинальных пространств, в том числе и знаменитый «зал быков» (рис. 5). Рядом, в парке То, находится Центр первобытного искусства. Там можно увидеть еще больше репродукций наскальных рисунков. Но меня больше волнует соотношение копий и первоначальных изображений. Возникает много вопросов об аутентичности произведений искусства, вернее, о том, какие из них мы готовы считать оригинальными. Опыт Ласко II заставляет задуматься о том, как влияет выставочное пространство на наше восприятие копий наскальных рисунков. Если бы они висели в рамах в галерее или если бы Ласко II находилась в Лас-Вегасе, а не в 200 метрах от настоящей пещеры, мы бы почувствовали разницу? Позднее я вернусь к этим вопросам.
