— Надо искать Григория, — сказала я Сергею. — Любые расходы, привлечение всех людей, которые когда-либо работали у Пастухова, сотрудничали с ним… Я возьму большой кредит под свое наследство. Мы с этим справимся. Мне кажется, что убийца где-то недалеко. Почти уверена, что на виду. Илюша не водил знакомства абы с кем: он в этом смысле был сноб. Как все князи из грязи. Дом, в котором Григорий принимал Аню, по расстоянию — Подмосковье. Вел он себя там как хозяин. Байки Пастухова насчет Сибири и Парижа лишь убеждают меня в этом: Илья не сказал ни слова правды за жизнь. Это принцип.
— Можно вопрос? — перебил меня Сергей. — Как понять твой энтузиазм? У нас мало своих проблем? Почему мы сейчас все бросим и будем заниматься поисками обидчика Ани? Ты просто хочешь мести одному подонку? Так пожалела девочку?
— Впервые ты меня настолько не понял. Да, я хочу мести этому подонку. И для меня он сейчас олицетворение подонства. Я вижу в нем всех садистов и насильников, казни которым я бы хотела. Но это так, личная прихоть. На самом деле этот человек убил Пастухова. То ли как свидетеля, то ли чего-то не поделили, то ли Пастухов его шантажировал. Все совпадает по времени. Картина Петра, знакомство Ильи с Аней, аукцион, расправа, следствие, ложное свидетельство, сокрытие истины. И это хорошо, что он его убил. Но тот, кто убил Пастухова, заказал покушение на Кирилла. какой-то намек услышал в его интервью. Кирилл и сам не знает, что именно. И он где-то рядом. Вот мы и вернулись в наше дело. Да, и самое главное. Только этот портрет прислал мне Петр Пастухов. Все остальные работы сгорели в доме вместе с ним. Такое он принял решение — не оставлять о себе памяти. А эту картину он прислал мне. Это письмо, Сережа. Он знал, что я буду искать изображенную на портрете девочку.
— Лихо. Даже я никогда в такой категоричной форме не подавал свои смутные подозрения. Но во всем этом что-то есть, конечно. И это важно в виду того, что ничего другого у нас нет. По коням, как говорит Слава Земцов. И пора, наконец, разобраться с видео Кирилла.
— Да, он что-то нашел. Поехали к нам.
Кирилл выглядел расстроенным.
— Какая-то ерунда, ребята. Тут что-то не так. Я, видимо, запустил ложную интригу. Говорил по памяти. Сейчас пересмотрел. Там у них был просто дешевый маскарад с элементами жалкой порнухи. Полная самодеятельность. По делу: узнал я точно только комнаты в доме Пастухова.
— А кто снимал? — спросил Сергей.
— Мой приятель. Пастухов его нанял для этой цели: приятель так понял, что ему нужен был компромат на всех подряд и на всякий случай. Но ради такой фигни людей не расстреливают на улице. Я, честно, в унынии. У меня нет других предположений.
— А где сейчас этот твой приятель? На него можно выйти?
— Нет, к сожалению. Он погиб в автокатастрофе полгода назад.
— Печально, — сказал Сережа. — Как звали?
— Никита Кузнецов.
— Давайте все же посмотрим, — сказала я.
Интересно. Может, маскарад, может, и нет. Кирилл так сказал, наверное, потому что в непристойных позах запечатлены и люди в форме. Вот прямо так, не раздеваясь, — в кителе полковника, в штанах с лампасами генерала. Лица не очень четко, занимаются черт-те чем, конечно. Веселье…
— Тьфу! — сплюнул Сергей. — Козлы и козлихи.
— Много людей на этих вечеринках собирал Пастухов, — заметила я. — Все ведут себя так, как будто часто бывают здесь. Смотрите, как уверенно они достают из шкафчиков бутылки и рюмки, как входят и выходят: они очень хорошо ориентируются в доме. Я там была. Это очень запутанная и замороченная архитектура. Изыск в том, что все не на тех местах. Ты ищешь окно, а там — дверь. Стоит шкаф, откроешь его — это выход в коридор. Это нужно показывать. Кого-то узнаем. Для начала покажу Ане.
— А я бы в первую очередь показал следователю. Ты так раскомандовалась парадом, Вика, что забыла о том, что есть у нас командир. И без него мы — шайка любителей.
Профессионала в деле мы увидели к вечеру следующего дня. Я получила огромное удовольствие, наблюдая за бесстрастным и сосредоточенным выражением лица Земцова. С таким выражением читают протоколы допросов и задержаний, рассматривают снимки трупов в морге, слушают доклады о преступности. А этот симпатичный молодой мужчина смотрит сейчас что-то вроде оргий.
— Маскарад, говорите, гражданин оператор? — посмотрел он на Кирилла с насмешкой. — Вот этим определением вы и тогда сбили меня с толку. Когда я вас опрашивал по следам налета в клинике. Я подумал, вам виднее. Вы знаток постановки. А я вот с этим клоуном в генеральских штанах под голым волосатым задом сегодня сидел на одном совещании. Перед этим обменялись рукопожатием. И полковника, которому генерал делает минет, тоже неплохо знаю. Параллельные структуры. С этим можно начинать работать.
— Какая прелесть! — восхитился Сергей. — Ничто человеческое им не чуждо. Несмотря на холодную голову и чистые ноги, я, правда, все время путаюсь в этих уставных перечислениях частей тела.
— Там главное — горячее сердце, Сережа, — уточнила я. — Что мы в этом кино и наблюдаем.
— Попрошу без пошлости, — строго, как учитель на уроке, сказал Земцов.
— Да куда нам! — безнадежно махнула я рукой. — А у меня есть серьезное заявление. Верните последний ролик, прокрутите, пожалуйста, назад. Вот. Стоп. Этот мужчина, которого видим со спины: он поднимает бутылку правой рукой, — его опознала Аня Петрова. Это Григорий. Она узнала его по отсутствию одной фаланги на среднем пальце.
— Отлично. Правда, никто и не сомневался, что Григорий был вхож к Пастухову. Осталось лишь вычислить, кто это. Что еще дает нам свидетельство Ани? — спросил Земцов.
— Не знаю. Почему-то поразил этот обрубленный палец. Ее палач рубил ей пальцы. Если это Григорий — в чем я не сомневаюсь, — то в его представлении это может быть самой страшной пыткой. Допустим, он это пережил в детстве, и это было его главной болью.
— Мысль очень тонкая и любопытная, — скучно поддержал Земцов. — Но даже если Аня точно скажет: нападавший был без пальца, — мы ничего не докажем. Время упущено, нет улик, орудия преступления. Девочка была в тяжелом состоянии: могло показаться.
— О чем вы? О том, что у нас нет шанса найти преступника?
— О том, что наверняка мы докажем это в одном случае: его чистосердечное признание. А это из области фантастики.
— Тут я бы не зарекался, — оживленно заметил Сергей. — Есть способы.
— Сразу скажу: никаких твоих способов. Никто не будет тебя опять вытаскивать из клетки. Думаем. — Земцов встал, давая понять, что наше время истекло.
— Кроме способов Сережи Кольцова теоретически существуют и другие. Более мягкие. — Это я сказала главным образом себе.
Кирилл посмотрел на меня с беспокойством, Сергей и Земцов — с живым интересом.
Какое счастье: я никому ничего не должна. Я не обязана быть законопослушной, милосердной и справедливой. Я — не частный детектив, не папа римский и не суд. Я свободный человек, который позволяет себе маленькие женские слабости, когда захочет и в любом объеме. Но об этом не в таком составе. Мужчины. При всем их уме, храбрости и обаянии в голове у каждого квадратный ящик для мыслей, как для казенных бумаг.
