— Может, он их убил, как Пастухова?
— Насчет Пастухова. Григорьев его не убивал. Вы так его напугали, что он не сразу отказался от своего признания. Он был уверен, что вы действовали по согласованию с полицией, что он уже назначен на роль убийцы. Пытался «сотрудничать». Но путался в деталях. И главное. Отпечатки пальцев и кровь убийцы на мече принадлежат не ему. То же самое с нападением на Кирилла. Он плохо себе представлял, кто это. Тут вышел небольшой пережим, Виктория. Что для первого опыта простительно.
— Первого и последнего, — мрачно сказал Кирилл. — Надо отвадить ее навсегда от таких идей.
— Вика, не слушай их. Все было здорово. Ты лучшая, — вмешался горячо Сергей. — Ты сама говорила, что тебе плевать, кто убил Пастухова. Зато обидчик Ани сейчас получит свое. И все благодаря тебе. Ты жизнью, можно сказать, рисковала, пока они все сидели в тепле и чай пили. Я в это время мерз во дворе на шухере. И никакого спасибо.
— Неправда, — Земцов поднялся и пожал мне руку. — Я именно поблагодарить приехал. Дело на днях будет передано в суд. С остальным разберемся.
— Кто так казенно благодарит? — махнул Сергей рукой. — И Кирилл ее сейчас запилит.
Я сидела, оглушенная, после того, как они уехали. Кирилл не собирался меня пилить. Он смотрел с жалостью.
— Ты расстроена?
— Я в отчаянии. Как ни крути, но я заставила сознаться в убийстве невиновного в этом человека. Он, конечно, скот, но он не убивал. И киллеров к тебе не посылал. И это я, которая подписала столько возмущенных петиций по поводу произвола в наших судах.
— Вика, ты же недавно объясняла, какая пропасть между тобой и теми, кто обязан во всем разбираться. Ты совершила невозможное: изувер признался в преступлении. А убийство — это слишком тяжелая и подробная история, в ней должны разбираться профессионалы. Я не могу видеть твое отчаяние. Не знаю, как тебя утешить. Погоди. Где у тебя телефон Ани? Я хочу ей сказать, что все получилось, что дело передают в суд.
Он вышел в другую комнату, поговорил о чем-то с Аней. Вернулся и передал мне трубку.
— Вика, — рыдала Аня. — Я не знаю, что мне сделать и как тебя благодарить. Я готова умереть за тебя. Я думала, на свете есть один хороший человек — дядя Петя. Ему было плохо с сердцем, когда он узнал, что со мной сотворили. Он давал маме деньги и плакал. А потом сжег себя. Ты появилась, когда у меня не осталось ни одной надежды. Ни на что. Ты понимаешь, Вика? Почему ты молчишь?
— Я плачу. Ты меня захвалила, Анечка. Ты узнаешь, что на свете есть много хороших людей. Все будет хорошо.
Убийство без убийцы
Мне снилась узкая река без начала и конца. По ее берегам стояли высокие дома какой-то неведомой архитектуры. Над самой водой склонялись экзотические цветы. Вверху было ярко-голубое небо в клубах облаков. И одна маленькая лодка плыла по серой, волнующейся воде. Я сначала увидела сильные руки человека, который держал весла. У него были длинные пальцы. Потом мне открылись его печальные плечи. И вдруг солнце осветило его голову. Красивую, благородную голову с серебряными волосами. Он смотрел только вперед, не на меня. Но мое сердце сжалось и заскулило, таким пронзительным было прощание этого человека со мной.
Я вскочила, услышала собственный стон и только потом проснулась. Бросилась в другую комнату, схватила телефон.
— Простите, Александр Васильевич, что звоню среди ночи. Просто некогда ждать утра.
— Все нормально, Вика, — ответил Масленников. — Я работаю.
— Скажите, вы же делали экспертизу по самоубийству Пастуховых? Их тела в морге? Земцов сказал, что ищут родственников.
— Да, конечно. Это на самом деле самоубийство. Большая доза снотворного, следов посторонних в доме не обнаружено. Самоподжог.
— По их телам можно определить группу крови, ДНК?
— Конечно. Они умерли от отравления угарным газом. Тела обгорели, но это не пепел. А в чем проблема, Вика?
— Да господи боже мой! Возьмите же этот пастуховский меч. Сравните следы! И позвоните мне. Пока у меня сердце не разорвалось.
Масленников позвонил мне утром. Прошло столько часов, а я за все время не пошевелилась. Кажется, и не дышала. Да. Все так и есть. Я сделала это. Я узнала, кто убил Илью Пастухова. Вот и продолжайте не верить в потустороннюю связь душ. Петр Пастухов рассказал мне оттуда, как он искупил грех собственной жалости. Он спас от сиротства и пустил в мир чудовище, которое принесло много бед и страданий. Петр был окончательно наказан и уничтожен видом растоптанного ангела, которого воспела его кисть. Он был бессилен исправить последствия. Но он убрал причину. Отправил мне портрет Ани, похоронил убитого сына и поплыл по реке справедливости держать ответ.
Я затопила свой кукольный дом слезами. Я хотела пробиться в тот ад, где горит сейчас гениальный художник и дорогой мой человек, чтобы разделить его боль. Чтобы потушить там костер. Чтобы доказать перед небом, что он был прав. А мое горе в том, что никто не вернется. Мне все стали вдруг не нужны. Мешал Кирилл, раздражал Сергей. И вдруг страшно оскалилось одиночество. Тут и приехал Карлос. Не знаю, может, Кирилл ему позвонил.
— Я знал, что в выпавших на твою долю испытаниях будет этот час, когда все или почти все позади, а впереди не видно ничего. Вот потому я позаботился, чтобы этот момент был защищен хотя бы такими стенами. Ты хотела прожить без родства, а оно тебя настигло. Ты позволила себе кого-то пожалеть, а они ушли за пределы жизни. Ты искала убийц, а нашла двух несчастных: один сошел с ума от любви и зарезал твою мать, другой убил пасынка-негодяя и казнил себя огнем. Жизнь более жестока, чем смерть, потому что у нее открытые глаза. Давай подумаем о том, чем я могу тебе помочь.
— Да ничем. Кому вообще можно помочь, Карлос?
— Хорошо. Я неправильно поставил вопрос. Чем тебя можно отвлечь, порадовать? Не отвечай. Знаю ответ. Просто я думал об этом, когда ехал к тебе. Твоя мать была так прекрасна, что я подарил ей один из самых дорогих алмазов земли. Ты достойна множества сокровищ мира. Но они недостойны тебя. Беда нас, обычных мужчин, в том, что мы не можем тебе дать того, чего ты достойна. Это свобода. Свобода любить и ненавидеть, свобода брать и отказываться, свобода быть вот такой несчастной, как ты сейчас себе позволяешь. Ты прогнала всех. Я тоже уйду. Но знай: я постараюсь тебе помешать. Переплыви одна свои горести, и будет тот берег, на котором тебя встретит радость.
И они сделали это. Они все ушли. Кирилл даже не попрощался. А я поплыла. Нет, не к берегу. Мне не нужна пока радость. Мне бы не утонуть. Выплыву, значит, жизнь того стоит.
Возвращение
В моих днях не было времени. Но вдруг появились события. Земцов арестовал заказчика нападения на Кирилла. Он же заказчик убийства его друга-оператора, который хранил видео из пастуховского клуба уродов. Им оказался полковник Семенов, тот самый, которого так пикантно обслуживал генерал. Гром грянул. Тайное стало явным. Масленников мне немного объяснил клинику этих бойцов невидимого фронта. Они так втянулись в физические истязания людей, которые попадают в их лапы, что это напрочь сбило все человеческие и сексуальные ориентиры. Не секрет, что заключенных пытают и унижают по половым признакам. В результате сами палачи влюбляются в насилие. Нормальные отношения и нормальные чувства их больше не возбуждают. Вот они и употребляют друг друга. Такая любовь. А карьера нужна пуще жизни. Но пастуховский компромат оказывается в третьих руках. Обычное решение — убить, украсть.
