Чиркнул по пальцу, сморщился от боли:
– Кто следующий?
Ганка и Витки Сейтман почти разом протянули руки, но Ганка оказалась чуть проворней.
Увидев, как кровь заструилась по ее ладони, Валер чуть не спятил от жалости – и в то же время от счастья.
Ему ведь иногда казалось, что Ганка что-то вроде призрака. Осуществленное невозможное!
А она не призрак! Она настоящая!
Кровь текла и по ладони Витки Сейтмана. Значит, и он не призрак?.. И Азанде? Нет, Валер уже совершенно ничего не понимал!
– Вы теперь одной крови, ты и она! – ехидно протянула Валюшка. – То есть кровная родня. То есть…
И она многозначительно умолкла.
Впрочем, ее никто не слушал.
Наконец Витки Сейтман забрал нож у Валюшки, которая нанесла себе царапину последней, ткнул его в землю, потом вытер о траву, очищая лезвие, сложил и отдал Валеру:
– Великолепный нож! Потом рассмотрю его получше, если успею. А сейчас повернитесь к волкам, зажмурьтесь и вытяните руку вперед. Левую руку, чтобы звери чуяли запах крови. И повторяйте за мной!
Все послушно закрыли глаза, вытянули руку вперед и принялись повторять заклинание:
Явись, фетч мой,
Хранитель священный!
Приляг у ног моих.
Докажи всем, что ты мой,
Только мой щит,
Мой истинный друг,
Слуга и защитник.
Докажи, что мне ты послушен,
Что ты раб моей воли!
В голосе Витки Сейтмана звучала страстная надежда, голос Валюшки дрожал, Ганка и Азанде произносили эти слова спокойно и твердо, и Валер надеялся, что именно так говорит и он сам.
А вот голоса Лёнечки он не слышал.
«Струсил! Даже слово боится сказать!» – презрительно по-думал Валер, открывая глаза… и покачнулся от изумления: волки лежали у ног Лёнечки!
И, кажется, это его в самом деле напугало…
– Вы что?! – завопил Лёнечка, выставляя руки ладонями вперед, словно пытаясь оттолкнуть призрачных зверей. – Чего пристали?! Уйдите от меня! Уйдите!
Голос у него сел, словно горло перехватила судорога страха. Да, Лёнечке было страшно… лицо его побледнело впрозелень, даже испуганно вытаращенные голубые глаза на какое-то мгновение словно позеленели от страха.
Волки не тронулись с места, пристально глядя на него неживыми белыми глазами.
– Скажи им, пусть вернутся в озеро, – чуть слышно пробормотал Витки Сейтман.
– Что? – дрожащими губами пролепетал Лёнечка.
– Прогони их! – чуть громче приказала Ганка.
– Идите, идите! – смешно замахал руками Лёнечка. – На место! Пошли вон! В озеро, в озеро!
Волки не сдвинулись с места.
Лёнечка обернулся с беспомощным выражением:
– Не могу! Они меня не слушаются! Они не мои! Я им не хозяин!
И вдруг истерически расхохотался, но тут же замолчал, будто сам себя испугался, и даже зажмурился, зажав рот руками. Из-под крепко сжатых век полились слезы.
– Лёнечка! – бросилась к нему Валюшка. – Успокойся! Успокойся, что с тобой?
В это мгновение Валер заметил, как волки завертели головами, насторожили уши, словно прислушиваясь к чему-то, – и вдруг вскочили, вздыбив шерсть на загривках и оскалив зубы.
«Они услышали голос настоящего хозяина! – понял Валер. – Урда! Урана! Но где он? Где-то близко…»
Он заметил, как встревоженно переглядывались Ганка, Витки Сейтман, Азанде, и понял, что они сейчас подумали о том же. И в это мгновение Витки Сейтман крикнул:
– Бегите в дом! В дом! Они сейчас бросятся на нас!
Валер всполошенно огляделся и обнаружил, что волки окружили их с трех сторон. Только один путь был свободен, и вел он в избушку Веры.
Он не хотел туда идти! Не хотел! Но сейчас деваться было больше некуда, а потому Валер ринулся в избушку, успев схватить за одну руку Ганку, а за другую Валюшку.
Та, впрочем, не выпустила руки Лёнечки – потащила его за собой; сзади молча мчались Витки Сейтман и Азанде, подталкивая Лёнечку, слишком длинные ноги которого, как всегда, заплетались, и когда через несколько мгновений Валер притормозил у дверей избушки и, пропуская девчонок вперед, оглянулся, он увидел новую опасность: за ними по пятам летели уже не белые волки, а катилось какое-то существо. Возможно, это был призрак, тоже созданный из тумана, но его красные глаза лишали разума и наполняли душу таким страхом, что хотелось только одного: укрыться где угодно, как угодно, только бы его больше не видеть.
Один за другим они вбежали в избушку, Витки Сейтман и Азанде общими усилиями закрыли разбухшую дверь, после чего Азанде, бормоча какие-то заклинания, приставил к двери илю и принялся колотить в него кулаком, словно молотом. С каждым ударом илю все сильнее влипал в дверь, становился все прозрачнее, словно растворялся в ней, и наконец его вовсе не стало видно.
Азанде повернулся к остальным, с трудом переводившим дух, и сказал дрожащим голосом:
– Теперь я лишился илю навсегда. Зато эту дверь уже никто не откроет. Сюда уже никто не войдет.
– А как насчет того, чтобы когда-нибудь отсюда выйти? – спросил Витки Сейтман.
Азанде растерянно оглянулся:
– Выйти? Не знаю… Я об этом не подумал… Зато я остановил чудовищ!
– А зачем выходить? – проворчал Лёнечка. – Давайте наконец отдохнем.
– Где же тут отдыхать? – напряженным вздрагивающим голосом спросила Ганка, оглядываясь.
Только сейчас Валер заметил, что единственная комнатушка пуста. Ни табурета, ни топчана, ни шкафчика, ни печки, ни стола, ни ложки, ни плошки. Грубо вырубленные оконные проемы, заколоченные досками, пропускали в пустую комнату только слабые лучики. Зачем их вообще вырубали, эти окна, непонятно, если потом забили?!
Как же Вера и Уран жили тут?.. Где спали, что ели?
Впрочем, вполне возможно, только люди ничего тут не видят, а для Веры и Урана, точнее – для Варгамор и Урда, этот дом был полон удобств. Или, к примеру, для них эта дверь означала не вход в пустой дом, но и вход в подземный мир Хельхейма, туда, где оби-тает их муж и отец Хресвельг. «А лицо на нем было железное…»
В смысле каменное!
Ужас так и подполз к сердцу, но Валер уже немного научился скрывать свои чувства.
Все, кроме одного…
Он подошел к стене, ощупал ее, потом постучал кулаком.
Стена была обыкновенная бревенчатая – твердая и вроде надежная. Пол, кажется, тоже не собирался проваливаться. Потолок – крепкие, одно к одному, бревна. Вряд ли рухнет.
– Давайте немного посидим, дух переведем, – предложил Валер, садясь на пол и прислоняясь спиной к стене.
