– Всем кажется, что у них забот полон рот, один я груши околачиваю. Откуда такое мнение? С чего вдруг все взяли, что я горю желанием строчить очередной сценарий утренника и изображать Деда Мороза? Что мне нравится вести эту дурацкую елку?
– Но вам же нравилось. Вы даже сами вызвались… – растерянно сказала преподавательница географии.
– Первый раз! Я только первый раз сам вызвался. А потом меня больше никто и не спрашивал: просто назначали – и пляши как хочешь. Может, я первый раз по дурости вызвался. Или разонравилось. Разве это кого-то у нас интересует? Корячишься за бесплатно, толку с гулькин нос, только нервы себе портишь. А потом еще и оболтусы эти великовозрастные дедморозом за глаза обзывают.
– Но разве Дед Мороз – плохое прозвище?
– Вы издеваетесь, что ли?! – взвился Личун. – Вам кажется, что это смешно?!
– Да нет, конечно, просто спросила… Ради бога, Виталий Алексеевич, успокойтесь. Я ничего плохого не имела в виду. Простите.
Учитель биологии фыркнул и отвернулся.
В учительской снова начался шум. Каждый пытался высказаться или обсудить свой взгляд на вещи. На некоторое время педагоги утратили свою легкую отстраненность, въедающуюся за годы работы чуть ли не в подсознание, и превратились в обычных людей.
Но за залепленными снегом окнами уже стемнело. И, видимо, температура упала еще ниже, потому что в помещении стало заметно холоднее. Дома всех ждали семьи и дела, и торчать на работе лишнее время совершенно не хотелось.
Возможно, Дмитрий Николаевич понимал это лучше всех, поэтому он встал и громко откашлялся, привлекая к себе внимание:
– Коллеги, я думаю, Виталий Алексеевич прав – несправедливо заставлять его писать сценарий праздника и играть Деда Мороза, если он не хочет. Я совсем не против взять на себя эти обязанности в дополнение к своим – их не так уж много. Тем более что мы договорились с моим клубом подготовить праздник совместно, так что ребята мне помогут.
– Для Деда Мороза вы слишком худой.
Все, не сговариваясь, повернулись на голос, потому что подал его снова Личун.
Дмитрий Николаевич часто заморгал – была у него такая особенность: когда приходилось оценивать ситуацию быстро, включался небольшой тик, – но, не переставая чуть-чуть улыбаться, очень спокойно ответил:
– Есть такой грех. Но можно подложить подушку. Это прекрасно работает.
– У вас голос недостаточно низкий, – продолжал настаивать учитель биологии. Создавалось впечатление, что, как только появился конкурент, роль и для самого Личуна внезапно стала желанной.
– Ничего, я смогу его понизить – немножко вокалом занимался в юности.
– У вас нет никакого опыта!
Виталий Алексеевич схватился за соломинку, желая из духа противоречия или еще почему найти у «конкурента» хоть какой-нибудь недостаток, который не позволит ему справиться со сценарием и ролью Деда Мороза. Однако Инюшкина перепалка уже начала утомлять. Хотел побыстрее решить все вопросы, а тут на каждом шагу – палки в колеса.
– Не беспокойтесь, Виталий Алексеевич. Есть у меня опыт. Даже с избытком. Я в институте с литфаком ваш ЕГФ
[24] на всех капустниках, КВН, студенческих веснах и фестивалях без труда обходил. Так что со школьным утренником уж как-нибудь справлюсь. Поверьте, я сделаю из него настоящий перформанс, какого некоторые себе даже представить не могут со своими заезженными идеями и самоповторами.
– Чтоооо?! – взревел Личун.
Возможно, дело могло бы кончиться не очень хорошо, но со своего стула резко поднялась завуч и хлопнула рукой по столу:
– Хватит! Оба замолчите. Как не стыдно устраивать в учительской такой зоопарк! Вы же детей учите, господа педагоги. Так научитесь сами держать себя в руках.
Инюшкин спокойно опустился на свое место, утратив к учителю биологии всякий интерес, и со вздохом посмотрел на часы – столько драгоценного времени потеряно впустую! Личун же выглядел готовым продолжить битву, но под суровым взглядом начальства не решился. Пыхтя и отдуваясь, толстяк стал усердно растирать замерзшие руки, глядя куда-то в стену позади Людмилы Викторовны.
– Итак. Сценарий елки и роль Деда Мороза я отдаю Дмитрию Николаевичу. Уверена, он справится не хуже вас, Виталий Алексеевич. А вас, в свою очередь, назначаю на вакантное место Кощея Бессмертного – мы никак не могли найти для него подходящего кандидата. А вы фактурно хоть и не совсем Кощей, зато темпераментом подходите лучше всех.
Учительская взорвалась общим хохотом. Преподаватели переглядывались с легким удивлением – все уже успели забыть, что завуч обладает поистине императорским чувством юмора… иногда.
Когда всеобщий ажиотаж немного поулегся, Людмила Викторовна продолжила, не отводя взгляда пронзительных глаз педагога с большим стажем от недовольной физиономии Личуна:
– Эта роль значительно меньше, поэтому она не помешает вам заняться оформлением зала к празднику, как вы и хотели. И о самодеятельности не забудьте, конечно. На сегодня, думаю, можно закруглиться. По домам, господа, по домам, пока там абсолютный ноль не наступил.
Глава четвертая
Морозы крепчали.
Вроде бы низкие температуры привычны для жителей России, но не такие – эти и в самом деле были аномальными. Помимо жуткого холода с ног сбивал ураганный ветер. Острые, как осколки стекла, снежинки, упав на промерзшую землю, взмывали снова в воздух в вихре пурги, и становилось непонятно: то ли снег падает сверху, с серо-белого неба, то ли снизу – с бело-серой земли.
Снегоочистители, как большие умные звери, работали на улицах города почти круглосуточно. Машин не хватало, и в помощь Пензе их присылали соседние области.
Дворники с замотанными лицами, одетые в штормовки поверх пуховиков, целыми армиями расчищали дорожки, которые тут же заваливало снова.
Ежась от холода, Роман снова шел после уроков в бункер. Сегодня, правда, Дмитрий Николаевич не назначал встречу, но что-то тянуло старшеклассника в этот уютный мирок, неподвластный внешнему влиянию и признающий исключительно силу таланта, вдохновения и знаний.
Еще несколько лет назад бункер был всего лишь подсобным помещением с единственным квадратным окошком под самым потолком. Располагался он в полуподвальном помещении, между медпунктом и кабинетом домоводства (там проводились уроки труда для девочек). Волкогонов видел пришпиленные к стене фотографии, как помещение выглядело до того, как Инюшкин организовал ребят и привел все в порядок. Видок был, по правде говоря, удручающий. Старожилы, которые уже окончили школу, но все еще заходили в бункер проведать любимого учителя, рассказывали, что здесь даже отопления не было. Все пространство было забито каким-то старым хламом, горами мусора и грязи. С потолка свисала густая бахрома паутины, а если на улице было сыро, из трещин в стенах иногда просачивалась вода. Так что, когда Дмитрий Николаевич задумал переоборудовать подсобку под помещение литературного клуба (так официально назывался бункер), всем пришлось засучить рукава. Инюшкин смог уговорить Кузьмича установить в комнате батареи. А перед этим он сам вместе с учениками несколько недель выносил из подсобки хлам и мусор, подметал и мыл полы, стены и даже потолок. Так что через месяц-полтора подвальная подсобка приобрела вполне жилой вид, и первые участники клуба начали обустраивать внутреннее пространство.
