Еще раз постучали, потом раздался женский голос:
– Саша, ключи дай, убираться буду!
Маша в ужасе уставилась на дверную ручку. Сейчас уборщица нажмет с той стороны и…
Михаил поднялся с пола, склонился над трупом, пошарил в кармане спецодежды, достал связку ключей, выхватил из стопки на тумбочке простыню и накинул на кушетку, прикрыв мертвеца.
– Сейчас! – крикнул в ответ и, подойдя к двери и спокойно ее открыв, протянул связку ключей стоящей в коридоре женщине.
– Ты уже домой? – спросила та, забирая ключи.
– Да, смена кончилась.
– Вместо тебя Петрович?
Миша кивнул. Женщина ушла.
Все это время Маша безмолвно наблюдала за происходящим.
Когда шаги уборщицы затихли, Михаил повернулся к Маше и посмотрел виновато:
– Мария, я Саша.
– Ты что! Занял тело моего друга?! – завопила она.
Михаил, или тот, кто занял его тело, испуганно хлопнул дверью:
– Тише, пожалуйста, она может вернуться!
Маша прикусила язык.
– Ты кто? – спросила шепотом.
– Саша… – ответил Михаил не своим голосом. Нет, голос-то был его, но изменившийся, осипший, будто пробивался сквозь него еще чей-то, и этот чужой мешал, искажая привычный Мишин баритон.
– Не может быть… – Маша сразу же вспомнила черное болото посмертья, и бледную Сашину тень, и внезапно появившегося Михаила, и их поспешное бегство оттуда. Михаил не позволил ей помочь Саше – он схватил их обоих и вытащил.
Но какой ценой! Саша занял его тело. А где же сам Михаил?
Маша схватилась за голову: страж Смертных Врат занял тело живого, вытеснив его душу… Но куда?
Живая Мишина душа блуждает в Междумирье или заперта в теле так, что не может пробиться.
Но если живой, не будучи проводником, попадает в Междумирье в то время, как его тело занято мертвым – причем не просто умершим, а стражем Смертных Врат! – ведь это может стать причиной хаоса!
Стоп-стоп, надо успокоиться и подумать. Душа умершего вселяется в труп. Неприятно, но поправимо, примеров довольно много, даже если просто вспомнить мифы. В них же, кстати, и о переселении душ рассказывается. С простым переселением я бы справилась, не вопрос. Но это не простое переселение. Страж Смертных Врат дважды переместился – мертвый в мертвое, потом в живое. Бывало и такое, когда подселенец подавлял хозяина тела. Можно было бы попросту шарахнуть по нему, чтоб убрался в свой адский ад. Но я не могу, потому что это Саша и он Страж. Что случится, если я уничтожу стража? Вдруг Врата падут? Ведь Саша привязан к ним, ударив по нему, я пробью брешь, и тогда… Что тогда? Апокалипсис?
– Саша! Что ты натворил?!
Он отчаянно замотал головой:
– Я не виноват, не понимаю, как это произошло. В последние дни было совсем худо, плохо соображал. Едва помню, как ты пришла, говорила о чем-то, потом провал – и пустота… еще холод. Очень темно, жутко. Но я совсем не соображал ничего, я и сейчас-то не очень… В какой-то момент почувствовал тепло, вдруг вернулось зрение, начал различать что-то, твое лицо, руки. Вдруг рывок – и понеслось все кувырком, как в детстве после качелей. Очнулся – сижу на полу.
Маша рассеянно слушала его, притопывая в нетерпении ногой.
– Я же не знал! – оправдывался Саша. – Не хотел! Правда!
Глава седьмая. Поиски
Ольга злилась. Она сидела во втором ряду зрительного зала и старалась делать заинтересованный вид. Получалось неважно. Музыканты играли вяло, то и дело сбивались, ссорились. И даже Петя совсем не обращал на нее внимания. Оно и к лучшему, потому что Ольге не до Петечкиной репетиции. Все ее мысли были там, в каморке больничного подвала, где сейчас происходило что-то, чему Ольга не могла найти объяснения.
Она то и дело вздрагивала и оглядывалась на дверь или выхватывала из кармана телефон. То ей представлялось, как Маша исчезает в Цитадели Хозяина Тьмы, то виделись кровавые картины пиршества оживших мертвецов, то мертвый санитар нападал на Машку, а Михаил отчаянно защищал ее.
Измучившись, она решила позвонить. Но не успела. Телефон завибрировал в руке.
Странный был звонок.
– Олька, немедленно беги ко мне!
– Маш? Случилось что?
– Немедленно!
И отбой.
Перепуганная Ольга сорвалась с репетиции, ни с кем не попрощавшись, и понеслась к Маше.
– Ты чего? – спросила в дверях.
Подруга кивком пригласила пройти.
В ее комнате сидел нахохлившийся Михаил. Он показался Ольге бледным и немного растерянным.
– Что происходит?
– Миша пропал, – ответила подруга.
Ольга перевела взгляд на парня.
– Так вот же… – не успела договорить.
– Я Саша.
– Разыгрываете? – Она смотрела на друзей и понимала: они не шутят. – Саша?!
– Да, да! – подтвердила подруга. – Произошло замещение, не спрашивай как, я не знаю. Мы были в подвале, Саша ослабел, произошло отторжение. Мы сначала не поняли. Я попыталась помочь и провалилась следом… Понятия не имею, как Мишке удалось прорваться за мной. Но ты же его знаешь – рыцарь без страха и упрека! Он вытащил нас из… не знаю откуда, но сам не вернулся.
Ольга слушала и хлопала глазами, слов не было.
– Миха вытащил вас, но ты не знаешь откуда? Что за бред?! Машка!
Михаил кашлянул, привлекая к себе внимание. Ольга резко повернулась к нему.
– Оля, это правда. Тело, в котором я находился, больше не могло удерживать меня. Ты видела, в каком я был состоянии.
– Погодите, ребята, это что же получается: вы оставили труп в подвале больницы, а сами пришли сюда? Вы представляете, что там сейчас творится?!
– Ольга, я не идиот, тело оформил по всем правилам и положил в холодильник.
Она со всевозрастающим ужасом смотрела на «Михаила»:
– А если Миха вернулся в него?
– В кого?! – одновременно воскликнула безумная парочка.
Ольга покрутила пальцем у виска:
– Вы тупые?! В труп!
Подруга и «Михаил» переглянулись.
– Если это шутка, то очень глупая! – Ольга посмотрела на их расстроенные физиономии. – Я знала, что вас нельзя оставлять! Как вы потеряли Миху? И с чего вы взяли, будто он остался где-то там, откуда он вас вытолкал? Вполне возможно, Сашка подавил его, Миша где-то там, в собственном теле, но не может пробиться из-за этого… – Ольга гневно взглянула на парня. – Почему ты ему веришь?! – набросилась она на подругу. – Ты же проводник! Сколько раз ты спасала неприкаянные души, боролась с ловцами, помогала слабым, но ты же знаешь, как зло может быть коварно! Мы с Михой совсем недавно спасли тебя даже не знаю от чего – от чего-то, что похуже смерти будет, – неужели ты не чувствуешь опасности? – Ольга чуть не плакала: – Чертов санитар! Это я виновата, не надо было ходить к тебе.
