Ольга ахнула, зажав рот ладонью.
– Саша, – позвала подруга.
Мальчик поднял голову и улыбнулся:
– Я знал, что ты придешь. Давай играть!
– Давай, – согласилась Маша. – Смотри-ка, что я умею, – И позвала негромко: «Ко мне!»
Резиновый дикобраз шевельнулся и начал расти, вскоре заполнив все свободное пространство. На спине его длинные иглы сложились, образовав сиденье со спинкой. Маленькая японка в красном кимоно и гном тоже подросли и ожили.
Маша подошла к восторженному мальчику и протянула руку:
– Поедем со мной.
Он недоверчиво спрятал руки за спину:
– А куда?
– Спасать мир.
– От плохих и злых?
– Да…
– Я их боюсь, – шепотом признался он.
– Не бойся, ты же со мной. Смотри-ка, и Миша с нами, а он знаешь какой сильный и храбрый!
Михаил присел перед малышом на корточки.
– Ты молодец, – сказал он, – ты большой молодец, Саша! – И посадил его на сиденье. – Я поеду с вами. – Он посмотрел Маше в глаза. – Одна не справишься.
– А кто будет держать якорь? – спросила она.
Михаил повернулся к Ольге. Теперь они оба смотрели на нее.
– Я? Но что я могу? Как? – Она тряхнула головой. – Объясните!
– Карауль елку, пока ты здесь, все должно оставаться неизменным.
– Значит, елка – якорь? – переспросила Ольга.
– Судя по всему, единственный, – подтвердила Маша. – Нам пора, Оль, прости, если что. Японка и Гном останутся с тобой.
Дикобраз пошевелился и осторожно направился к слишком маленькому для него проходу.
Проем увеличился мгновенно и проглотил колючего скакуна вместе с седоками.
Дверь захлопнулась, отрезав Ольгу и ее помощников от того, что происходило вовне.
– Это все? – произнесла Ольга. – А как же остальные? Миллиарды людей! Что с ними? Они вообще существовали?
Она достала из кармана джинсов телефон. Черный мертвый экран. Вещи перестали иметь значение, как и люди.
Японка и Гном встали у елки и замерли. Выполняют приказ. И она, Ольга, – такая же служебная фигура, ее на самом деле тоже нет, это все сон маленькой девочки в предновогонюю ночь.
– Мамочка! – крикнула она в пустоту.
– Не бойся. – Японка взяла ее за руку.
Ольга вздрогнула, с трудом сдерживаясь, чтоб не выдернуть.
– Песенку знаешь? – спросила Японка.
Ольга посмотрела на нее непонимающе:
– Какую песенку?
– Про елочку.
– Ты шутишь?
– Ничуть. Мы держим якорь, забыла? Страж связал детский сон и явь, возможно, это единственная, последняя нитка, не позволяющая миру рухнуть в тартарары.
Ольга проглотила горький комок, застрявший в горле.
– Маленькой елочке холодно зимой? Пойдет? – спросила шепотом.
Японка важно кивнула и протянула руку Гному…
Глава двенадцатая. Край потерянных душ
Дикобраз плыл среди осколков и отражений. Маша и Михаил сидели бок о бок на сиденье. На их коленях лежал полупрозрачный бледный Александр – то, что от него осталось.
– Боюсь, Границы больше не существует, – говорила Маша. – Совсем недавно я думала, что должна умереть для того, чтоб достигнуть Смертных Врат. Но где теперь Врата? Или, точнее, что теперь Врата? Саша отдал последние силы, но бросил якорь. Связал миры с помощью новогодней елки и детских снов. Мы все еще существуем благодаря сну четырехлетнего ребенка. Но как воспользоваться этой отсрочкой?
Михаил смотрел на неподвижного санитара и молчал.
– Послушай, твой дикобраз – он ведь несет нас куда-то?
– Он пытается отыскать хоть какие-то признаки Междумирья.
– А больница? Из больницы был вход в Междумирье! И помнишь, Саша говорил о том, что он привязан к Вратам, а значит, они были как раз в больничном подвале – ну не сами они, а вход, или как его там. Надо попробывать разбудить Сашу.
Маша попыталась взять санитара за руки, но они выскальзывали, почти бесплотные. Тогда она склонилась к его лицу – почти прозрачному, как изо льда:
– Саша, очнись! Нам нужна твоя помощь!
Санитар не подавал признаков жизни.
От него мало что осталось – мерцающий контур, еле угадываемые черты, изможденное лицо…
– Надо поделиться, поддержать его – но как?
– Призраки питаются кровью? – спросил Миша. – Я готов дать свою.
– Твоя не поможет. – Маша поднесла запястье ко рту и прикусила кожу. Почти мгновенно проступила маленькая капелька крови. Окружающий хаос заволновался, всхлипнул, заурчал утробно.
Капля набухла и оторвалась, вспенилась, распустилась алым цветком, упав на лоб призраку. Побежали от нее красные ниточки капилляров, Сашино лицо стало проявляться, дрогнули веки, шевельнулись губы.
Он открыл глаза:
– Мария!
– Александр, мы в хаосе, не можем пробиться к Смертным Вратам, мир гибнет, нам нужна твоя помощь!
– Ты нашла меня! – выдохнул он. – Выход в подвале. И не давай мне крови, не позволяй воплощаться!
Ее запястье. Они уставились на него втроем. Черная змейка обвила его, присосавшись. Тело ее пульсировало с каждым глотком.
– Хаос пьет тебя, Мария, – прошептал призрак. – Я по-прежнему привязан к подвалу, и твой помощник принесет нас туда, к точке невозврата.
Змея раздулась и лопнула, оросив хаос кровавыми брызгами. Взвились темные смерчи, взбугрились гнилые болота, вспенились, перемешивая и перемалывая, растирая в пыль, разметая на атомы, превращая в ничто.
Несся гигантский дикобраз в кровавом облаке, буравил останки пространства-времени, сшивая крупными стежками Междумирье.
– Маленькой елочке холодно зимой, из лесу елочку взяли мы домой…
Трое – две девочки и мальчик, взявшись за руки, водили хоровод вокруг новогодней елки.
Гирлянда из мелких черепов, блестящие гробики и игрушечные скелетики украшали деревце.
– Сколько на елочке шариков цветных…
– Розовых пряников, шишек золотых…
Они знали, что останавливаться нельзя.
– Мы уже были здесь. – Михаил оглянулся. Дикобраз пробирался по болоту по брюхо в коричневой жиже. – В тот день, когда произошел обмен.
– Нет, мы были не здесь, это край потерянных душ, я узнаю его!
– Хороший знак – хоть что-то осталось неизменным…
Они переглянулись.
