Эбби глухо молчала. Я видела ее повсюду на фоне снега и не чувствовала ее присутствия сзади.
Могла ли она быть в доме? Могла ли Эбби Синклер все это время прятаться в Пайнклиффе?
В гараже, где было теплее, чем на улице, благодаря обогревателю, и темнее, потому что сюда не доходили лучи солнца, я изрядно напряглась в ожидании того, что он сейчас откроет дверь в дом и моим глазам предстанет уютно кутающаяся в большой зимний свитер, связанный ее бабушкой, Эбби собственной персоной, живая и здоровая, не ожидавшая вторжения и потому таращащая на меня глаза. Она, должно быть, знала все мои мысли, прислушивалась к ним, как прислушиваются к радиоприемнику, играла со мной, дразнила меня, пыталась выведать, как далеко я могу зайти.
Я почувствовала себя дурой. Я же изучала ее лицо в зеркале заднего вида, тень в углах комнат. С тех пор, как все началось, я старалась узнать о ней как можно больше. Но вот меня охватило сомнение, и внутри все всколыхнулось и закипело. О, так это Эбби преследовала меня с тех самых пор, как я увидела на обочине дороги ее фотографию! И она не нуждалась в моей помощи. Не было необходимости выяснять, что же с ней произошло. Не имело никакого значения, что мы как-то связаны через Фиону Берк. Она была со мной не потому, что я способна помочь ей, не потому, что из всех жителей Пайнклиффа, округа Датчесс, штата, всей страны, всего мира это могла сделать только я. Нет. Она просто издевалась надо мной.
Все это стремительно пронеслось у меня в голове, и я перестала понимать, кто она – призрак или нет, разбойник или жертва, а может, просто запутавшаяся девушка-подросток.
– В чем дело? Не хочешь или как? – спросил Люк.
Как ни крути, он был частью происходящего. Мне хотелось вдарить ему по безупречному носу, сломать его, чтобы он никогда не смог оклематься, утратил бы свою привлекательность и его можно было бы даже назвать уродом. Каково ему тогда придется? Но не успели мои пальцы сжаться в кулак, как я поняла, что Люк имел в виду. Не было открытой в дом двери. Не было Эбби в связанном бабушкой свитере, хохочущей над моими попытками спасти ее, хотя она совершенно не нуждалась в спасении.
Мы были одни в гараже, как и прежде, и он держал за руль синий велосипед фирмы «Швинн». Его рама была ржавой, одна из шин проколотой.
– Что это? – медленно спросила я, начиная сводить историю воедино. – Это же не… – Я обвела глазами гараж. Услышала ее дыхание, и моя паника поутихла. Эбби, должно быть, подошла ко мне так близко, что я не видела ее тени.
– Велосипед Эбби, – ответил он. – Ты здесь из-за него?
– Нет, – возразила я. Видите ли, он держал в руках синий велосипед. Конечно, это была та же фирма, но я могла бы поклясться, что велосипед в воспоминаниях был зеленым. Ярко-зеленым. Зеленым, как деревья вдоль дороги, по которой она ехала. Зеленым. – Нет. Это не он, а какой-то другой велосипед.
– Он-он, – настаивал Люк и подтолкнул его ко мне, лавируя задним колесом со спущенной шиной, так что мне пришлось принять его. Металлическая рама была очень холодной, а сиденье вспорото, из него торчала какая-то желтая вата и виднелся проволочный каркас.
– Если это ее велосипед, почему ты не передашь его в полицию?
– С какой такой стати?
– Она же пропала, – ответила я.
– Она убежала. – Он пожал плечами. – Я так слышал. Мне сказала одна девочка из лагеря.
Я лишилась дара речи. Ну почему никто из знавших Эбби не понимает, что никуда она не убегала? Почему только я – не знакомая с ней в реальной жизни – твердо уверена в этом?
– Тем вечером она приехала из лагеря на этом вот велосипеде, – гнул свое Люк. – А потом с ней случилась истерика, когда она услышала, что я с кем-то говорю по телефону. Она опоздала, и я подумал, что она вовсе не приедет, и позвонил другой цыпочке. Делов-то?
– Она… Вы с ней виделись той ночью? – Я такого не ожидала. – Она проделала весь путь к тебе на велосипеде? Точно?
– Да, но я же сказал, она оставалась у меня недолго. Начала вопить, устроила гребаное шоу. А потом уселась на велосипед, чтобы отчалить, и напоролась на что-то на подъездной дорожке. – Он пнул ногой сдутую шину. – И – обрати внимание – бросила велосипед и потопала пешком. Я вышел за ней, но ее и след простыл. Может, она психанула и рванула напрямую через лес, понятия не имею. – Он опять пожал плечами. – У нас же с ней не было какой-то там исключительной любви. Так с чего она взбеленилась?
Я все еще пыталась хоть что-то понять. Но видела лишь, как она добралась до подножия холма, и ничего из того, что было дальше, и потому решила, что там все и закончилось.
Я инстинктивно коснулась подвески под одеждой – как же она тогда оказалась в канаве? Когда это произошло? На пути туда или обратно? Я все перепутала, поменяла последовательность событий местами и получила в результате неверное представление о той ночи?
Люк, казалось, был счастлив избавиться от велосипеда. Теперь я держала его одна, а он свободными руками приглаживал волосы.
– Ты… отдаешь его мне? – спросила я.
– Я думал, она вернется и заберет его, но теперь уж вряд ли. И потом, она вообще куда-то подевалась. Велосипед говенный, но ты возьми его. Ведь как ни крути, а приехала ты за ним, верно?
– Но, Люк, в ту ночь она пропала. Ты последний, кто видел ее.
– Я не виноват, гражданин следователь. – Он, смеясь, поднял руки вверх, словно сдавался, но я не стала смеяться вместе с ним, и он опустил их. – Я серьезно. Все говорят, что она куда-то убежала или еще что-то такое учудила. Ты же не думаешь, что я…
А я не знала, что думать. Это зависело от того, что думала Эбби. Мне нужно было, чтобы она рассказала мне, как все обстояло на самом деле.
– Почему бы я тогда хранил ее велосипед все это время? Вот доказательство, что я не сделал с ней ничего плохого. В этом случае я давно бы сбросил его с обрыва.
Я молчала, и он продолжил:
– Лорен, ты меня знаешь. Так что завязывай с подозрениями.
Я закрыла глаза. Как бы мне хотелось обратить мечту в жизнь. Взойти по ступенькам дома, неважно, в какое время дня, во сне или наяву, или же посреди разговора. Если бы только я могла управлять тем дымным пространством, которое управляло мной. Я очутилась бы в «Шоп эн Сейв», где стоят автоматы, выдающие пакетики с однопроцентным и двухпроцентным молоком, а затем все начал бы затягивать дым, поднимающийся от пола, как и в тот раз, когда какой-то ребенок просыпал пакет муки, и бледное облако стало бы той завесой, пройдя через которую я проникла бы в пространство снов и видений. Или же тут, сейчас, в гараже Люка Кастро – я бы перешла эту границу и задала бы Эбби свои вопросы. И выяснила бы то, что мне так необходимо знать.
И мое желание в каком-то смысле осуществилось. Потому что мир видений был рядом. Я слышала запах дыма. Или чего-то такого, что отдавало им.
– Кого ты высматриваешь? – спросил Люк. – Моих родителей сегодня нет. Здесь только ты и я.
