— Вы с ума сошли? Кумар такой на весь вагон! Сейчас пойдет наряд и вас арестуют.
— А я что? Я — ничего… Всё уже. — И мужчина выкинул окурок между вагонами.
У Яны поплыло изображение перед глазами, но проветрить тамбур было нельзя.
— Не знаете, когда будет остановка Рыбацкое или Рыбовецкое? — спросила она.
— Рыбовецкое… Минут через двадцать, — ответил мужчина. — А вы до него едете?
— Думаю, что да, — кивнула Яна, внимательно рассматривая одежду мужчины и вспоминая, сколько денег затерялось у нее в кармане юбки.
— А сколько стоит этот пиджачок?
— Какой? Этот? Да он нисколько не стоит, — пожал он плечами. — Я в этой рванине на дачу обычно езжу…
— А кепочка? — продолжала допытываться Яна, словно находилась в бутике.
— Да и кепочка из этой же серии. Можно выкинуть, а можно на дачу отвезти, — смутился мужчина. — Если бы я знал, что встречу вас в электричке, конечно, приоделся бы получше. Правильно говорят: всегда надо быть готовым ко встрече с судьбой.
— Сильно сказано, только я вряд ли ваша судьба, — ответила Цветкова, понимая, что вся пропиталась парами наркотической травы. Этот сладкий запах просто одурманивал. — Я не просто так интересуюсь. Можно я вам дам две тысячи рублей, а вы мне пиджак и кепку? — попросила Яна. — Вы же спросили, чем можете помочь? Вот этим и можете.
Мужчина растерялся.
— Да не надо мне никаких денег за это рванье. Просто… Вам прямо сейчас они нужны? Или подождать можете? Я придумал! Поехали ко мне на дачу! Я вас чаем с вареньем угощу и одежду отдам. Да там у меня много чего есть. Подберете себе еще что-нибудь.
— Ага! Схитрил! Некогда мне чаевничать! Здесь и сейчас! Отдадите пиджак? — снова включила строгость Цветкова.
— Музыку включить? — засмеялся мужчина и принялся медленно стягивать пиджак.
Яна возвела глаза к потолку тамбура, цокая языком.
В этот момент объявили остановку. Первачево. Яна скользнула взглядом по вагону и похолодела. Преследуемого бандита в вагоне не наблюдалось. Зато его серая кофта мелькнула в следующем тамбуре.
«Вышел покурить или выходит?» — в панике подумала Яна, хватая протянутый ей пиджак, и, как только открылись двери, выглянула на перрон.
Бандит действительно быстро шел по перрону.
— Черт! — выдохнула Яна и выскочила из вагона.
— Эй! Ты куда? Это еще не твоя станция! — донеслось ей вслед, но у Яны не было времени даже попрощаться.
Она поспешила по перрону, на ходу накидывая большой, несуразный пиджак. Хорошо еще, что из электрички вышли несколько человек, а не они с преступником вдвоем. Яна зацепила взглядом его сутулую фигуру и старалась держаться чуть поодаль между ним и еще парой старушек. Шел он медленно, словно что-то обдумывал, хотя из вагона выскочил резво.
— Покупай цветочки, на кладбище дороже будут! — обратился кто-то к Яне, и она вздрогнула.
Женщина средних лет держала в руках яркие искусственные цветы.
— Кладбище? Какое кладбище?! — не поняла Яна.
— Так здесь кладбище большое, из Москвы сюда приезжают, — пояснила женщина. — А вы разве не на кладбище?
— Да, туда, — мотнула головой Яна и приобрела букетик, чтобы не выделяться на общем фоне.
Бандит за это время успел уйти на безопасное для слежки расстояние, и Яна спокойно пошла следом, прикрываясь искусственными цветами. В конце платформы Яна увидела тропинку, ведущую в низину, а оттуда к лесу. Справа, среди высоких елей и сосен, мелькали ограды, кресты и памятники, тянущиеся вдоль железнодорожных путей, пока было видно глазу.
«Кладбище на несколько километров, что ли, тянется?» — подумала Цветкова, спустившись на высоченных каблуках по ступенькам с перрона и сразу увязнув в рыхлой земле. Тут она поняла, что идти ей будет нелегко. Бандит уже здорово оторвался и направлялся явно к кладбищу. Если он там скроется, найти его будет нелегко. Яна прибавила шаг, прижатые к груди искусственные цветы неприятно кололи нежную кожу. В голову лезли всякие неприятные мысли. Например, что бы сейчас сказала Ася?
«Где ты должна быть, подруга моя бедовая? Правильно! Ехать в комфортном купе ко мне на встречу, на юга! И что же ты делаешь на самом деле? А? Почему молчишь? Позволь мне ответить за тебя. Ты в одиночку ведешь преследование опасного бандита. Так? В старом мужском пиджаке, в котором, как ты думаешь, тебя никто не узнает. Странные мысли… И ничего тебя не напрягает? Ты вышла на незнакомой станции и идешь вслед за преступником. Ой, уже и цветочки себе искусственные на могилку прикупила. Как мило».
Яна тряхнула головой, отбрасывая эти мысли. Солнце садилось, и как-то сразу стало темнее. Увязая каблуками в земле, Цветкова поспешила за бандитом. Она всматривалась в его сутулую фигуру до рези в глазах, чтобы не упустить. Преступник шел по тропинке в сторону кладбища. Сердце Яны бешено стучало.
На кладбище было прохладно и стоял специфический запах, словно и земля, и деревья понимали свое предназначение или, скорее всего, были просто перекормлены биологическим материалом и политы литрами человеческих слез. На кладбищах даже тишина была другого свойства, словно она знала что-то, что не знали мы, словно она опускала голову перед дорогой в вечность тысяч своих сыновей и дочерей.
Яна поняла, что никого не видит и не слышит. Идти по тропинке просто так тоже не получалось. Она то и дело натыкалась взглядом на фотографии умерших людей. И так как фотографии для вечной памяти всегда подбирались лучшие, часто много моложе и в счастливые моменты жизни, то на Яну смотрели не настороженно и зло, а очень даже приветливо и дружелюбно, словно находились не на кладбище, а на аллее славы.
«Никогда не думала об этом, но надо будет попросить, чтобы, когда похоронят меня, поставили бы один крест без фотографии. Ни к чему она здесь», — подумала Цветкова. Пройдя еще метров сто вглубь, Яна запаниковала, что упустила бандита из вида, что, возможно, он ушел по любой из расходящихся дорожек. Внезапно за ее спиной хрустнула ветка, но голову повернуть она не успела. Это движение ей преградила холодная и острая сталь металла, приставленная к ее горлу, и грубый захват.
— Что же ты за тварь такая… — прошептал ей на ухо хриплый мужской голос. — Не могу поверить своим глазам. Просто насмешка какая-то. Стоять, не двигаться! Твоя длинная худенькая шейка словно зефир. Проткнуть ее — ничего не стоит. Поняла?
— Да… — кивнула Цветкова, поняв, что она дура дурой.
— Вот и славно! Хотя здесь такое место, что кричи не кричи… Но на всякий случай молчи… Не люблю я бабский визг. Что же ты такая идиотка? Такая приметная лахудра. Не в добрый час ты нам встретилась тогда со своим болезным хахалем. Замочили бы его, да и дело с концом. Но нет! Ты нас нашла. Да и этот умирающий оказался не простым типом, ранили кореша, смотались с деньгами… Фарт! Я понял, что свою шкуру спасать надо, не до денег уже, хоть и обидно было до чертиков! Знал, что вы донесете о нас в полицию. Поэтому добил своего напарника и пришил еще одного бездомного пьяницу, живущего в лесу в шалаше, и одел его в свою одежду. И все же прокатило! Меня никто не искал и не стал бы искать. Мне оставалось только просто уехать. Но когда увидел, как ты садишься в электричку, как пасешь меня в вагоне, глазам не поверил. Не твое это дело — слежка, — усмехнулся он. — Хотя эта информация тебе уже не пригодится. Я же понял, что ты как жвачка, которая налипла на подошву ботинка и сама уже не отстанешь. Конечно же, я сошел раньше, я не доехал до своей станции. Мне надо было избавиться от тебя. И зная, что здесь большое кладбище, я и не представлял себе лучшего места для того, чтобы зарыть тебя здесь. Выскочка, выбирай себе могилу, где хочешь быть упокоенной? С мальчиком, с девочкой? Ну же! У меня нет времени! — Нож стал давить на шею сильнее.
