Калугин вошел в кабинет начальника местного отделения полиции. Полицейский в звании капитана вытянулся перед подполковником в струнку.
— Так, вольно, боец. Сейчас выясним, что у вас тут происходит.
Капитан выдохнул. Он даже не знал, с чего начать. В Рыбовецком такое случилось в первый раз.
— Главное, что мы всех задержали, — сообщил он. — И трех женщин, и убийцу.
Виктор Степанович усмехнулся.
— Вот с женщинами и поговорим.
Его провели в обезьянник, где сидели три женщины, которых подполковник сразу узнал, хотя их вид оставлял желать лучшего. Люба и Вера Ивановна были несколько помяты с дороги и слегка пьяны от возлияний в местном кафе. Между ними восседала Яна Цветкова в полицейской форме, которая ей была явно велика. Длинные мокрые волосы налипли на погоны.
— Я так понимаю, та, которая посредине, и есть главная? Как к вам обращаться? Товарищ лейтенант? — И подполковник захохотал, вытирая слезы.
Люба, напустив на себя невозмутимый вид, недовольно посматривала в его сторону.
— Эта женщина сильно замерзла. Она была абсолютно мокрая, в одном нижнем белье, — пояснил капитан Шишкин, указывая на Цветкову. — Поэтому мы были вынуждены ее утеплить, то есть одеть. А из одежды у нас была только форма.
— Да не оправдывайся ты, капитан. Цирк, да и только! Что тут еще скажешь? Вот приедет к вам комиссия с проверкой, а у вас в обезьяннике сотрудник полиции сидит! Класс!
— А во что я должен был ее одеть? У меня здесь не ателье и не магазин одежды! — огрызнулся Шишкин. — Мне что, надо было дать ей замерзнуть и умереть?!
— Нет, конечно. — Подполковник успокоился. — Хорошо, что одели, а то правоохранительные органы сейчас бы сильно возбудились.
— Кто о чем, а вшивый все о бане, — усмехнулась Люба. — Лишь бы меня побольнее уколоть?
— Господи, Люба! У тебя комплекс Наполеона! При чем тут ты? Мы давно в разводе. Я вижу красивую женщину и делаю ей комплимент! Что в этом странного?
— Совершенно ничего для той жизни, которую ты ведешь, — ответила Люба.
— А какую жизнь я веду? — спросил Виктор Степанович.
— Жизнь бабника! — отрезала Любовь.
— И это мне говоришь ты? Женщина, которая продалась за деньги?
— Я не проститутка! — взвизгнула Люба.
— А я этого и не говорил!
— Но из твоих уст это прозвучало именно так!
Капитан Шишкин и остальные невольные слушатели чувствовали себя лишними в этой семейной ссоре.
— Ребята, ничего, что вы не дома? — поинтересовалась вдова.
— А у нас нет общего дома! — хором крикнули Люба и ее бывший муж.
Вера Ивановна махнула рукой.
— Это бесполезно. — Ее взгляд остановился на Яне. — Ты как себя чувствуешь? Бледная такая… Бедовая ты баба! То-то от тебя все мужики сбежали! Измельчал нынче мужик. Все свои шкуры спасают.
— Я есть хочу, — честно ответила Цветкова.
— Думаю, что люди в кафе, когда ты туда вбежала в лифчике и трусах, размахивая мокрыми полотенцами, так и подумали, — засмеялась Вера Ивановна, икнув. — Извините! Мы-то с Любой уже успели умять барашка. Голодные были как черти.
— У меня есть карась, — подал голос Шишкин.
— Что? — не поняла Яна.
— Копченый… — смутился он.
— Хорошо, давайте, я поем с удовольствием, — согласилась она.
За это время Люба и Виктор Степанович высказали друг другу все, что они думали, и наконец обратили внимание на остальных.
— Слышь, рыболовы! Какой карась? — не понял подполковник.
— Гражданка Цветкова голодная, — пояснил капитан.
— Это плохо. — Виктор Степанович махнул рукой где-то под столом и вытащил бутылку с мутной жидкостью. — Вуаля! Я давно ее заприметил! Капитан, это у нас что?
— Самогонка, но не моя. Конфискованная. Боремся, так сказать.
— Я такое пить не буду, — сразу же заявила Цветкова.
— Ну, «Мадам Клико» я тут не наблюдаю, — развел руками подполковник.
— Шут! — буркнула Люба.
— Психопатка! — ответил он.
— Началось! — закатила глаза Вера Ивановна.
Шишкин, воспользовавшись ситуацией, достал вяленую рыбу и, положив ее на газету, сказал:
— Угощайтесь!
— Спасибо, — поблагодарила Цветкова и принялась ковырять чешую своими длинными, острыми ногтями.
— Может, еще и пивка предложишь? — усмехнулся Виктор Степанович. — Вот откуда вы только взялись на мою голову, Цветкова?
— Вообще-то я ехала на юг…
— Вот и ехали бы! Нет, принесла беда на крыльях!
— Мы рисковали жизнями и выполнили, между прочим, вашу работу! Задержали убийцу! — пафосно заявила Любовь.
— Ты рисковала только своим желудком, пока жрала в местном кафе все подряд, — улыбнулся Виктор Степанович.
Яна закрыла глаза и еще раз мысленно пережила самый позорный момент в своей жизни: как она бежит в мокром неглиже по коридору с криком: «Убивают! Вызывайте полицию!»; как врывается в кафе и пугает там всех до смерти…
Преступник, конечно, за Яной в общественное место не погнался. Взяли его в местном лесу, где он пытался скрыться. При нем обнаружили чемодан с деньгами и золотыми украшениями.
— Я же говорю, клад был! У меня чуйка на такие вещи! — стукнула тогда по столу кулаком Люба. — Не зря приехали!
— Ага! Только я опять жизнью рисковала! — ответила Яна.
— И что значит — не зря приехали? — прищурила глаза Вера Ивановна. — Клад нам, что ли, достался? В чем радость-то?
— Опоздали мы, — согласилась Люба. — Меньше пить надо было.
— А кто поил-то? «Поехали ко мне! Поехали ко мне!» И понеслось… за несчастную женскую долю!
Василий Киселев, а это было его настоящее имя, во всем сознался, сославшись на попутавшего его беса, а именно на Яну Цветкову.
— Вот ведь знал же, что бедовая женщина! И пошел зачем-то за ней, как на закланье. А там уже денег захотел, чтобы ни в чем не нуждаться. Убил бандюгу этого и за ней погнался. Честное слово, не хотел, но убил бы, если бы догнал. Тогда уже все мысли были только о богатстве.
— Сколько у вас ходок было? Три? Вот и опять спокойно на рецидив пошли, — ответил ему подполковник Калугин. — Ничего просто так не бывает. Если человек не верный, то и предаст несколько раз, — снова задумался он о чем-то о своем.
— Но она же как змея! Знал я, что оставлять свидетелей нельзя! На кладбище как сквозь землю провалилась. В ду́ше выскользнула. Настоящая змея! Еще парик такой нацепила… Но я бы ее все равно из миллиона узнал. Врезалась в память еще там, в электричке. И сюда тоже заявилась! Все деньги любят! — усмехнулся Василий.
