Итог тысячелетнего деления на хороших и очень хороших не мог быть иным. Если у каждой долины свои законы, рано или поздно в каждой долине появятся свои «народы», которые во всем будут демонстрировать свою «самость».
В том меня убедил пример лезгин, которые, к их чести будет сказано, едва ли не единственные на Кавказе называют себя потомками албан. Видимо, поэтому лезгины – в числе интеллектуальной элиты Кавказа, чего не скажешь о кумыках, среди нас половина – потомки горцев. Албаны, как тибетские мудрецы, беззаветно отдавались религии, науке, искусству. Интеллект – это был главный «товар» Кавказской Албании.
Жизнь сама выковала четвертую расу человечества в суровой кузнице Кавказа, в его монастырях и храмах. Отсюда величие поэтов и философов… Одно имя Низами Гянджеви говорит о небесных высотах духа кавказцев:
Тайн господних суму только вере возможно соткать,
Но Трепальщика нить расщипали на хлопок опять.
Можно ли точнее сказать о мире людей, где всегда шли религиозные распри и где никогда не было духовного единства? Литература, философия Кавказа вся родом из Албании с ее сумой, полной Господних тайн… К сожалению, о тех далеких и светлых веках известно очень и очень мало, хотя в них и пытались разобраться ученые. Но кто-то всегда вмешивался в исследования и останавливал их (по себе сужу).
Так, востоковед И. А. Орбели собрал три сотни надписей с албанских памятников. Еще чуть – и прошлое Кавказской Албании читали бы как открытую книгу. В 1919 году он сдал в типографию Петрограда монографию, и… сам же скупил готовый тираж. Книгу «Надписи Гандзасара» никто не увидел, судьба ее не известна.
Что это было, блажь от великого ума? Или тайный приказ?.. Я не знаю.
Ученый больше не возвращался к албанской тематике, имя сделал на других, менее значимых работах. Однако то событие составило не лучшее мнение об академике Орбели. Его интерес к теме понятен – предки ученого были албанами благородных кровей. Но поступил он не как потомок хана… Почему? Испугался правды? Или труд стал товаром, на который нашлись покупатели? Его карьера с той поры росла стремительно – академик, президент Армянской академии наук, директор Эрмитажа. Выше в советское время прыгнуть было некуда.
Не знаю, спокойно ли он умирал? За «просто так» должности в Советском Союзе не давали… Убитая им книга принадлежала Кавказской Албании, не автору. Албанскому народу, тюркам! Он не имел права уничтожать ее, даже если и были ошибки в тексте. Есть этика ученого. И гордость потомка великого народа.
То же скажу последователям Орбели, они позорили себя, исследуя Кавказ под диктовку политиков, приходя к результатам, которые ни о чем не говорят либо уводят в мир мифов и гипотез… Странная закономерность, но она обращает на себя внимание.
А руководила забвением Кавказской Албании Москва, она была орудием в чужих руках. Не ведала, что творила!.. Чтобы понять это мнение, нужна преамбула.
Поднимемся над Кавказом высоко-высоко. На высоту, откуда виден Рим и кухня европейской политики – папский дворец, он к середине XV века стал открытым врагом Кавказской Албании. Папа устремил взор на Восток, который своей святостью раздражал Запад. Начинался новый этап геополитики. Ход событий подхлестнули турки, сражение за Константинополь они выиграли: в 1453 году христианская Европа сполна ощутила горечь поражения, а с ним экономические беды. Черноморские проливы – в руках неприятеля, остановилась торговля, словом, началось черное время.
Потерю Византии западный мир переживал тяжело.
Пугало то, что турецкий султан – мусульманин! – назначил патриарха Греческой церкви, им стал Геннадий Схоларий. И греки приняли нового патриарха без ропота, а с ним – новый порядок вещей. Люди поверженной Византии потянулись к исламу. Все понимали, следующим на замену стоит папа римский и весь институт папства.
Такого позора Европа не знала. Судьба христианства повисла на волоске.
Запад, в первую очередь от Рима, ждал решительных действий. И тогда папа начал бескомпромиссную игру, он играл только на выигрыш. Открытого военного контакта с Оттоманской империей позволить себе не мог, не равны были силы. Зародился план принципиально новой войны – внедрение на Восток своих людей и разложение его изнутри. Задействовали тайных агентов из числа монахов, обученных и переодетых. Им потребовались новые союзники… Клубок проблем рос год от года.
План получил кодовое имя «Восточный вопрос». Кавказская Албания, ближайшая соседка Турции, значилась там одной из мишеней для атаки.
В числе мишеней была и Москва, маленькое, ничего не значащее собой княжество, из которого Рим задумал сделать Империю и своего тайного союзника на Востоке. Он знал историю Рюриковичей, знал слабые струны их души и желал поиграть на них.
Встреча папского легата, иезуита Антонио Поссевино, с Иваном Грозным (о ней я уже говорил) была шагом той политики. Внедрение агентов, вернее идеологических террористов, проводили иезуиты – специально созданный в 1534 году монашеский орден. Их отличала жесткая дисциплина и абсолютное повиновение папе римскому. Словом, тогда появился не орден, а военная организация с монахами-воинами, которым давали лучшее, всестороннее образование, интеллект считался их главным оружием. В недрах этой новой структуры Церкви родилась теория «Третьего Рима», где на роль наместника Запада в Восточной Европе иезуиты наметили Варшаву, Вильно или Москву – того из них, кто лучше докажет свою лояльность.
Отсюда, из этого решения, потом появился на свет другой документ – Мissio Moscovitica, где прописана роль Москвы в покорении Кавказской Албании, в создании военной базы против Оттоманской империи и всего мусульманского мира… Почему строились столь далекие планы и что объединяло их? Ответ я нашел у Федора Ивановича Успенского, в его монографии «Восточный вопрос: Ближневосточная политика России с половины XV века…». Очень глубокая работа.
Только читал ли кто из нынешних политиков эту книгу? А там много современного и актуального. Чего стоит такая фраза: «Западноевропейские историки совершенно ясно определяют положение дел, когда утверждают, что благодаря племенному и духовному единству европейских подданных султана с русским народом можно понять влияние России в Турции». Вчитайтесь в эти слова, так думали в XV веке политики Запада!
И в XVIII веке они думали не иначе. Тому пример следующая цитата: «Нельзя было бы объяснить преобладающее положение России в Константинополе со времени Екатерины II, если бы она не имела постоянных и верных союзников в самом населении Оттоманской империи». Вдумайтесь и в эти слова, читатель.
А теперь объясните себе, что такое «племенное единство» турок и русских?
Что такое «верные союзники в самом населении»? Даже звучит непривычно, не так ли? На этот, не очевидный теперь, факт и делал главную ставку Запад, определяя свою политику на Востоке… А не о том ли самом факте рассказываю я на страницах своих книг? Книг, которые раздражают политиков?
Оказывается, для Рима не составляло секрета, что русские до XVIII века говорили на тюркском языке, что их быт почти не отличался от турецкого быта. Уже потом Москва забыла предков и родной язык. Так ей велела программа Мissio Moscovitica, все-таки – Третий Рим… К теме «Иезуиты и Москва» я подходил не раз. Все время с новой стороны, но не решался признаться даже самому себе. Уж очень неожиданное открытие.
