С осени провалы усилились, и в настоящее время они приняли эпидемический характер. Этот факт указывает, что лицу, дающему Бурцеву сведения о сотрудниках, стало в настоящее время доступнее черпать нужные сведения, или что оно само приблизилось к источнику этих сведений.
Так, в конце октября месяца Бурцев подал партии с.-р. официальное заявление, в котором обвинял члена партии с.-р. Масса в сношениях с полицией. Во время расследования этого дела Бурцевым было предъявлено членам следственной комиссии письмо, полученное им из С.-Петербурга от своего корреспондента, в котором Масс назывался агентом Департамента полиции.
Относительно Масса Бурцевым еще в марте месяце текущего года было получено от того же лица сообщение, что в результате поездки Масса по России с целью ознакомления с положением революционного движения на местах был получен Департаментом полиции доклад, из чего можно вывести заключение, что Масс — сотрудник. В то время у Бурцева определенных данных кроме этого сведения не имелось, и только по получении второго письма, в котором Масс определенно назывался агентом Департамента полиции, выступил с официальным обвинением Масса.
Уличающие письма были представлены Бурцевым Слетову, Бил-литу и Натансону, причем последний подтвердил слова Бурцева, что источник, дающий сведения, заслуживает полного доверия.
В том же письме кроме Масса указывались как сотрудники еще Этер («Niel»), Воронов, Кисин.
Воронов по фамилии назван не был. Давались только указания на прошлую его революционную деятельность и на побег из Сибири. По этим данным не трудно было установить личность того, к кому они относились.
Относительно Этера у Бурцева имелись уже и раньше указания, но при расследовании не подтвердились, и два раза Бурцев печатал в его оправдание статьи в газете «Будущее», объясняя полученные им указания желанием очернить Этера с целью отвлечь внимание от действительного сотрудника. Когда же обвинение Этера в сношениях с полицией Бурцев получил от своего с. — петербургского корреспондента, дело приняло иной оборот, и он уже предъявил обвинение официально, и в настоящее время должен произойти суд.
Вскоре после получения означенного письма Бурцев получил от своего корреспондента второе, в котором указывали на сношение с Департаментом полиции не четырех лиц, а десяти, из числа коих три лица являются действительно сотрудниками заграничной агентуры. Что же касается остальных, то мне неизвестно, состоят ли они сотрудниками какого-либо имперского розыскного органа или уже умышленно включены в список корреспондентом для собственной безопасности, но во всяком случае ясно то, что лицо это в курсе заграничных партийных дел и ему знакомы змигрантские круги по предъявляемым о них докладам.
Кроме лиц, перечисленных по фамилиям, Бурцеву были даны указания, что при нем тоже находится сотрудник, который «водит его за нос». Свои подозрения Бурцев остановил сперва на Зиновьеве (Matisset), но так как последний в течение второй половины этого года несколько отдалился от Бурцева, то он по-видимому за-подоэрил и Bernarda, которого под благовидным предлогом удалил не только от себя, но из Парижа, чем конечно причинил делу розыска существенный вред
[26].
9 декабря по новому стилю Бурцев опять получил из Петербурга письмо, в котором указывалось, что на предстоящий съезд анар-хистов-коммунистов прибудет некий «генерал от анархизма», который «задает тон движению и играет в нем большую роль», что его в настоящее время в Париже нет, но на съезд прибудет.
Сопоставляя это указание с полученным им много ранее сообщением, что Николай Музиль-Рогдаев, будучи арестован в г. Луцке в 1907 году, был освобожден будто бы по распоряжению Департамента полиции, Бурцев еще более убедился (после того, когда получил из того же источника сведения о состоявшемся в Париже в апреле месяце съезда анархистов, а так как из генералов от анархизма на означенном съезде был Музиль) в том, что и это сообщение приписано ему.
Получив письмо об анархистах, Бурцев не замедлил сообщить его содержание Оргиани и Гольдсмит, добавив, что лицо, от которого исходит письмо, служит в Департаменте полиции и находится в числе тех шести лиц, которые имеют доступ к секретным делам и которые будто бы близко стоят или стояли к генералу Герасимову. В самое последнее время Бурцев получил еще указание на сношение с Департаментом полиции члена партии с.-р. Патрика (зачеркнуто в подлиннике), некоего Серебрякова-Минта и еще на какое-то лицо, давно живущее в Париже.
В результате были получены Бурцевым в течение 1913 года откуда-то сообщения, по которым из сотрудников заграничной агентуры в течение последних трех месяцев были разоблачены:
1) Г-н Масс и г-н Воронов.
2) Находится в периоде официального расследования Этер, коему обвинение уже предъявлено.
3) В периоде негласного расследования и наблюдения Житомирский, Каган, Зиновьев и Bernard-Munt Serge, Matisset.
4) Получены указания на Never-Патрика, но ни к каким действиям еще не приступлено.
Таким образом, из числа 23 сотрудников заграничной агентуры выбыло, находясь под следствием или подозрением, семь человек, то есть 44,33 процента всего наличного состава.
Вся же остальная агентура настолько терроризирована этими разоблачениями, в особенности теми, что были вызваны указаниями, получаемыми Бурцевым по его словам, и письмами, предъявляемыми в нужных случаях от лица, хорошо осведомленного в Департаменте полиции, что, опасаясь за свою собственную участь, почти совсем приостановили свою работу.
Ввиду всего изложенного является существенным и крайне необходимым обнаружить лицо или лиц, осведомляющих Бурцева. Если же это окажется недостижимым, то хотя бы изыскать меры, которые лишили бы их корреспондентов возможности вперед причинять вред делу розыска своей изменнической работой.
Для достижения этой цели прежде всего необходимо остановиться на вопросе, откуда может идти измена. Из Петербурга, то есть из Департамента полиции, из заграничного бюро в Париже, или из обоих этих учреждений.
Что касается самого Бурцева, то он уверяет, что главный его корреспондент, от которого он получает сведения о сотрудниках, находится в С.-Петербурге и близок к самым секретным делам, в подтверждение чего он предъявил получаемые от своего корреспондента письма. Натансону как главе с.-р. партии, и стоящему в глазах Бурцева вне всяких подозрений, он вероятно дал более определенные указания, относящиеся к своему корреспонденту, так как Натансон по поводу последнего говорил: «Источник из Петербурга очень нам дорог и очень тяжело достался; о нем знает очень ограниченный круг лиц и даже Аргунову ничего о нем неизвестно». Кроме того, как сказано выше, Бурцев о своем корреспонденте говорил, что он состоит на службе в Департаменте полиции и находится в числе тех шести лиц, которые имеют доступ к секретным делам.
Сведение это, полученное от агентуры, находит себе подтверждение в донесении Жоливе, которому Бурцев говорил, что лицо, его осведомляющее, находится в числе десяти лиц, ведающих самыми секретными делами, причем Бурцев добавил, что никогда не удастся установить, кто именно из этих десяти лиц находится с ним в сношениях.
