Ерофеев Леонид Михайлович (он же Островский), шлиссельбургский мещанин, 12 июня 1913 года явился к заведующему заграничной агентурой и, не называя себя, предложил выдать Савинкова, едущего будто бы с другими лицами в Россию для совершения террористических актов; при этом за выдачу первого он просил вознаграждение в 10000 рублей, а за остальных «сверх того, сколько будет признано возможным». Ерофеев был принят на этих условиях в секретные сотрудники под кличкой «Фальстаф». Вскоре однако действительная фамилия нового агента выяснилась, и Департамент полиции дал о нем такой отзыв: «Ерофеев является человеком крайне преступного направления и порочной нравственности, который в бытность свою за границей в период времени с 1908 по 1912 годы присваивал себе разные имена, располагая для сего подложными документами, совершал под этими именами кражи, вымогал у консулов и частных лиц деньги, хранил с преступными целями взрывчатые вещества и поддерживал сношения с революционными организациями». За свои «проделки» Ерофеев был выслан в Нарымский край, откуда в марте 1913 года скрылся. Он бежал в Париж, где предложил Красильникову участвовать в кампании против Бурцева, но Красильников ввиду его секретной репутации не ответил ему. В 1913 году он был циркуляром Департамента полиции за № 107572 объявлен шантажистом.
Житомирский Яков Абрамович, врач (в настоящее время служит волонтером во французском флоте), партийная кличка «Отцов», с.-д., большевик. Будучи студентом Берлинского университета, «заагентурен» немецкой полицией, которая передала его вскоре заведовавшему берлинской агентурой Гартингу в начале 1902 года; получал сначала 250 марок в месяц.
В июле 1902 года по поручению берлинских революционных групп Житомирский совершает поездку в Россию — Ростов-на-Дону и некоторые другие местности по данным ему явочным адресам для установления связей. О поездке он представил общую сводку Гартингу, за которую получил 500 марок награды и 350 марок в счет расходов.
В 1902 году Житомирский занимал видное место в берлинской группе «Искры», в 1907–1911 годах был близок к большевистскому центру, исполняя различные поручения последнего по части транспорта и заграничных сношений. В 1907 году Житомирский присутствовал в Лондоне на съезде Российской с.-д. рабочей партии, в августе 1908 года участвовал на происходивших в Женеве пленарных заседаниях центрального комитета Российской с.-д. рабочей партии, а в декабре этого же года — на общерусской конференции Российской с.-д. рабочей партии, проходившей в Париже. В 1909 году Житомирский входил в состав «заграничного бюро», находящегося в Женеве, и состоял членом «заграничной агентуры центрального комитета» Российской с.-д. рабочей партии. Житомирский состоял секретным сотрудником русской политической полиции не менее 15 лет под кличками «Andre» и «Daudet».
За границей Житомирский получал до войны 2000 франков жалования в месяц. Освещал деятельность центрального комитета с.-д. партии, давая подробные отчеты о его пленарных заседаниях, о партийных конференциях, в организации коих принимал участие, о технических поручениях, дававшихся отдельным членам партии, в том числе и ему самому. Во время войны следил за революционной пропагандой в русском экспедиционном корпусе, к которому был прикомандирован как врач (отчислился в мае 1917 года). Последний адрес в Париже: Bd. Raspail, 250. На допросе Житомирский, не отрицая факта своей «службы» в полиции, отказался дать какие-либо дальнейшие объяснения.
Жученко Зинаида Федоровна, урожденная Гернгросс. Охранная кличка «Михеев» — крупный провокатор в партии социалистов-револю-ционеров, была близка к многим членам центрального комитета. Вот что говорит она сама о своей шпионской карьере:
«В 1893 году я познакомилась в Петербурге с г-ном Семякиным и стала агентом Департамента полиции. Весной 1894 года по семейным обстоятельствам переехала в Москву. Г-н Семякин (вице-директор Департамента полиции. — В. А.), приехав туда, познакомил меня с С. В. Зубатовым, у которого я работала до мая или апреля 1895 года вплоть до своего ареста вместе с И. Распутиной, Т. Акимовой и другими. До марта или февраля 1896 года я находилась под арестом в московской бутырской тюрьме, после чего была выслана в Кутаиси на пять лет. В апреле 1898 года я уехала в Лейпциг, пробыв там до весны 1904 года, когда по приглашению Гартинга приехала в Гейдельбург. Следовательно от апреля 1895 года до весны 1904 года я не работала как сотрудник. В Гейдельбурге я вошла в сношение с проживавшими там социалистами-революционерами и, получив от них связи для Москвы, уехала в этот город в сентябре 1905 года. С 1905 года, с сентября месяца вплоть до конца февраля 1909 года я работала в Москве с небольшими перерывами, вызванными моими поездками за границу под начальством г-на Климовича и г-на фон Котена».
В этом кратком своем curriculum vitae Жученко о многом умолчала, например, о том, что как было установлено дознанием по делу Распутиной, Акимовой и других, выяснилось, что она — Жученко — помогала Бахареву ознакомиться по иностранным сочинениям с изготовлением взрывчатых составов для бомб, а также содействовала ему в приобретении нужных для изготовления этих составов химических веществ. Поступки, характерные для типичного провокатора. Также умолчала Жученко и о том, что если с апреля 1895 года до весны 1904 года она и «не работала как сотрудник», но Высочайше пожалованную ей в 1902 году пенсию в 150 рублей ежемесячно получала аккуратно. Кроме этих умолчаний в curriculum vitae Жученко имеются и прямые уклонения от истины.
Начальник московского охранного отделения полковник Климович в докладе от 29 июля 1906 года директору Департамента Трусевичу характеризует следующим образом провокаторскую деятельность Жученко:
«…Зинаида Федоровна Жученко, урожденная Гернгросс, оказывавшая в течение многих лет секретные услуги по заграничной агентуре господам Рачковскому (был выслан из Парижа в 1902 году. — В. А.), Ратаеву (начальник заграничной агентуры с 1902 года до 1 августа 1905 года — В. А.) и Гартингу. Вступив в феврале месяце сего года в должность московского охранного отделения, войдя с ней в сношение; я заставил г-жу Жученко, проживающую в Москве, войти в боевую организацию соци-алистов-революционеров. В названной организации г-жа Жученко приобрела прочные связи, благодаря чему была выяснена и ликвидирована мною вся летучая боевая организация московского областного комитета, а также произведен ряд менее крупных ликвидаций».
Из этих слов полковника Климовича видно, что с 1895 года до весны 1904 года Жученко не почивала на лаврах как она утверждает, а служила у Рачковского и Ратаева, и вероятно «служба» эта была очень важной и «деликатной», раз такая «искренняя» провокаторша считает необходимым об этом периоде своей службы, которой она вообще якобы гордилась, умолчать.
Между тем именно в этот период, а именно в 1902 году ей была назначена пенсия в 150 рублей, то есть почти семь лет спустя после того, как она якобы прекратила свою службу в охранке. Крайне интересно выяснить этот скрытый период деятельности «искренней» провокаторши.
Климович чрезвычайно ценил свою энергичную, ловкую и преданную «сотрудницу» и всеми силами старался снова заполучить ее из-за границы. Но и Гартинг не менее цепко держится за Жученко, которую до небес превозносит и Лопухину, и Климовичу; между прочим из письма Гартин-га к Климовичу от 31/18 июля 1906 года мы узнаем, что благодаря Жученко было ликвидировано и дело Гинсбурга (18 апреля 1906 года).
