– Сейчас приведут раба, который служит моему отцу языком и глазами, – отвлекла она его от разглядывания возможного пациента.
– Хм?
– Отец и раб соединены старым амулетом, доставшимся от древних магов. Он делает их мысли едиными, – пояснила девушка.
Когда появился нужный человек, землянин не удержался от удивленного возгласа:
– Ребенок?!
В комнату больного вошли двое замковых гвардейцев, сопровождающих мальчика не старше десяти лет. Несмотря на богатую одежду, в которой и именитый дворянин не постыдится показать своих детей, и ухоженный вид, ребенок носил рабский ошейник. Так что все эти вещи ему не принадлежали. Взгляд у него был отсутствующий, походка неуверенная.
– Чем моложе носитель второй части амулета, тем лучше, – произнесла Рьюина. – Я тебе потом про него расскажу, если захочешь.
– С ним хоть все в порядке? – спросил Маркин.
– Потом, Кост, я все скажу позже. Сейчас тебе нужно поговорить с отцом.
Откуда-то появились два головных ободка – то ли украшения, то ли приспособления для закрепления волос в прическе. Один из них виконтесса положила на шрамированную область головы графа, второй надела на раба. Несколько секунд ничего не происходило, и тут в его взгляде появилось осознание. Глаза ребенка остановились на землянине, и потом он произнес:
– Здравствуй, гость.
– Доброго дня, ваше сиятельство, – ответил ему молодой человек, машинально посмотрев на неподвижное тело.
– Неприятная картина?
– Да.
– А ведь это сделала твоя мать.
– Своими руками, граф? Лично пришла в ваш дом и стала отрезать куски?
– Не забывайся, мальчишка!
Слышать угрозы взрослого властного мужчины, произнесенные детским голосом, было непривычно и даже забавно. Поэтому виконт не чувствовал опасности для себя. Даже учитывая, что находится среди толпы ардатцев, где стоят два опытных воина в хороших доспехах и с оружием. С другой стороны, сам он не был беззащитен, несмотря на внешнюю безоружность. Два амулета, скрытые одеждой, уравнивали его и возможных противников из окружающих. Конечно, если не считать Рьюину, которая, будучи боевым магом, являлась для парня темной лошадкой.
– Граф, если есть что сказать, то начинайте, или я, пожалуй, пойду к себе. О войне между нашими семьями поговорим как-нибудь в другой раз. Или цель разговора – именно она? – Маркин вопросительно приподнял бровь.
– Отец! – вмешалась в разговор виконтесса. – Я попросила милорда прийти к тебе не за тем, чтобы ты устроил с ним свару.
Пару секунд мальчик молчал, потом как-то криво, словно в преддверии инсульта, улыбнулся одной половиной лица:
– Извини, дочь. Милорд, прошу принять мои извинения за неподобающее обращение.
– Ваши извинения приняты, ваше сиятельство, – слегка поклонился телу на кровати землянин.
– Поговорим? – не то спросил, не то предложил граф в теле молодого раба.
– Да, за этим я и пришел, ваше сиятельство…
Глава 20
Помолвка между двумя графскими семьями благополучно состоялась. Виконт Чемтэр и виконтесса Рьюина Ардатская официально, в присутствии десятков свидетелей и представителей жреческого сословия, стали женихом и невестой. Подписание документа с союзническими договоренностями прошло в более скромной обстановке и осталось практически неизвестным фактом для девяти из десяти человек, собравшихся в замке.
Из-за желания Тирома обрести тело, хоть какое, лишь бы свое, чемтэрцам пришлось задержаться на лишних пять дней. Все это время Кост Марг и переродившиеся Огоньки часто посещали покои больного для бесед.
Итогом этих бесед стало решение Тирома переселить свою душу из полуживого куска умирающей плоти в тело из стали и бронзы. Даже гипотетическая возможность попасть под контроль того, кто будет проводить ритуал, его не пугала. К слову, эту страшилку озвучил его старший сын и потом до самого отъезда чемтэрского посольства постоянно озвучивал везде и всюду. Как Костя подумал – это из-за ощущения, что власть, к которой он уже несколько месяцев основательно прикипел, вот-вот уплывет из его рук.
На подготовку к ритуалу Маркин потребовал месяц, а также несколько вещей, одну из которых получить оказалось проще всего – портрет графа в прежнем облике. Остальные уже куда существеннее били по карману ардатцев. Например, после ритуала големостроитель заберет те два ободка для головы, с помощью которых граф Ардатский мог худо-бедно общаться со своими родными и подчиненными.
Этот парный амулет очень заинтересовал молодого мага своими способностями. Со слов невесты он узнал, что с помощью ободков два человека могли не просто общаться без слов, но и передавать свои ощущения, чувства, создавать из них небольшие воображаемые мирки, способные на время заставить обоих забыть, что они попали в мир иллюзорный. Но нужно было знать меру, так как более сильный «абонент» такой связи мог свести с ума слабого и частично управлять его телом. Вот потому граф и использовал молодых рабов, чей мозг заметно уступает в развитии его собственному и быстро угасает, отдавая своего носителя во власть обладателя второго амулета-ободка. Жили рабы в таком качестве буквально месяц, потом превращались в «растение», их мозг отключался и переставал работать с амулетами. Состояние восстанавливалось, если до этого момента резко прекратить воздействие волшебной вещи на мозг донора.
Если молодому магу удастся расшифровать рунную цепочку и скопировать ее как можно ближе к оригиналу, то эти волшебные вещи значительно помогут как его личной казне, так и денежным сундукам в казначействе графства Чемтэр.
По сути, с их помощью многие разумные смогут вернуть себе радости жизни. Когда целители и лечебные амулеты уже не помогают, а взять от жизни хочется как можно больше, ободок справится с этой задачей на все сто. Когда в голове у землянина сложилась эта мысль, он сразу вспомнил старый фильм про пожилого богача и молодого безработного, который отдыхал вместо старика. Хотя в фильме такой отдых оказался сущей пыткой.
А еще этот амулет поможет Ифене и Шелле стать чуть более живыми. Не просто научиться испытывать эмоции, но и получать удовольствие от маленьких радостей жизни – горячей ванны, вкусной пищи, вина. Секса.
Константин Маркин чувствовал перед ними вину. Не настолько большую, чтобы рвать волосы в приступах совестливости, лить слезы раскаяния или вовсе отказаться от своего плана, но и отмахнуться от мысли-червоточины у него не получалось никак.
Когда он предложил наемницам свой план по переселению в металлические тела, то им двигало не только чувство вины и желание помочь девушкам. В тот момент в глубине сознания разгоралось стремление покончить с теми тварями, что искалечили лучниц и устроили охоту на землянина, словно на какое-то редкое животное с очень деликатесным мясом. И в этом ему нужны были помощники.
