Неподалеку от этого места увидел несколько поваленных разрывами деревьев. Пробрался туда, сделал себе лежку и приготовился к бою. На удивление, после боя немцы не стали прочесывать берег, и я в своем убежище дождался темноты.
Как удалось вернуться на свой берег – не помню. Стонал от боли в снарядной воронке, когда меня нашли санитары, наложили на бедро жгут и перенесли к медикам в подвал фабрики.
Уже там после операции, когда я пришел в себя, мне сказали, что на том берегу все еще остается группа из 8 наших ребят, вооруженных ручным и станковым пулеметами, удерживает плацдарм, а из нашей группы больше никто не вернулся.
Глава 9
Из воспоминаний красноармейца Калина И. Н. (альт. ист.)
Я был связным в саперной роте. Радио – и телефонная связь – это хорошо, но когда их нет, то выручают ноги. Первоначально бегал, связывался с командирами взводов своей роты, а потом с ротами и батальонами бригады.
Штаб и часть подразделений бригады располагались и держали оборону на Невинской горе. Она возвышается над городом и видна практически из любого района Невинномысска, да и за его пределами тоже. В начале XIX века, когда еще не существовал город Невинномысск, на вершине этой горы был построен казачий редут, позволявший стремительно реагировать на частые в те времена нападения местных кавказских народов. С вершины горы открывается изумительный вид на город Невинномысск и его окрестности. На севере даже можно увидеть гору Стрижамент
[61], а на юго-востоке при хорошей ясной погоде виднеется Эльбрус – отец всех Кавказских гор. Чтобы добраться до вершины горы, где располагался КП бригады, надо почти два километра по дороге вверх подняться да еще километр по самой вершине пробежаться. Вот мне и приходилось в день по нескольку раз туда-сюда бегать.
«Немедленно в 1-й батальон», «Копать убежище второму взводу!», «Минировать дорогу к станции!» – такие команды чуть ли не круглые сутки мне поступали. А ночью таскал мины и снаряды с трофейного склада, крутил и ставил колючую проволоку, копал, восстанавливал вместе со своим взводом окопы и блиндажи, построенные еще летом.
Как пружина, сжимаясь и разжимаясь, дышала передовая, отступая и наступая попеременно. Вроде только в одном месте отобьешься, как с другой стороны наваливаются.
На третий день после взятия города узнали: 3-й батальон попал в окружение. Зажали их немецкие и румынские егеря, прибывшие из Майкопа, на участке обороны между Нагорным кладбищем – мельницей и станцией Чистая. Сердце сжалось до боли: выдержат ли, выстоят ли ребята? А дней через шесть новость: из окружения вышли 200 человек – одна рота. Остальные полегли на поле брани, отражая атаки оккупантов.
Вскоре и 1-й, и 2-й батальоны постигла участь окружения. С Ворошиловска (Ставрополя) и Буденновска подошли к немцам подкрепления и зажали наших ребят в тиски. Героически сражаясь, истекая кровью, батальоны, разорвав немецкие клещи, с большими потерями, вышли из окружения. Пробились к своим и закрепились на Крестовой горе.
Парни из противотанкового артдивизиона, державшие оборону в районе станции Невинномысская, тоже в окружение попали, но смогли вырваться оттуда и прорваться к нам. О тех боях Мишка-земляк рассказывал.
Группа до 35 танков и бронетранспортеров с пехотой противника развернулась перед фронтом 1-й батареи дивизиона и атаковала ее.
Артиллеристы выждали, пока танки приблизились примерно на 500 метров, и открыли меткий огонь. В короткой схватке батарея подбила 13 танков, из них 5 полностью сгорели. Противник не выдержал и отошел, но ненадолго. Через 40 минут, получив подкрепление и разделившись на две группы, вражеские танки пошли в обход батареи, чтобы атакой с флангов взять ее в клещи. Да только просчитались. Наши парни, зная тактику и привычки врага, за это время сменили позиции и встретили его, как подобает – подбили еще 10 танков, 4 бронемашины врага и уничтожили до двух взводов пехоты.
Следующая атака была уже через час. Немцы подтянули артиллерию и вызвали авиацию. Штурмовики несколько раз бомбили позиции противотанкистов, спрятанные среди складов и пакгаузов. Два орудия повредили и одно уничтожили. Потом «рама» над ними висела, корректировала огонь вражеской артиллерии. Затем снова пошли танки, в том числе и наши трофейные «тридцатьчетверки».
Бой был очень тяжелым. Немцы, преодолев минное поле, прорвались на позиции батареи и применили против батарейцев огнеметные танки. На батарее то и дело возникали пожары. Горели здания складов, воспламенялись деревянные ящики со снарядами, горела одежда на бойцах, но батарея стойко продолжала сражаться, ведя огонь до последнего снаряда, отбиваясь гранатами и пулеметным огнем. До тех пор пока огнем из танков не было разбито последнее орудие батареи, она уничтожила еще 4 танка. В этом бою на батарее было 17 человек ранено и 4 убито…
Еще одна группа вражеских танков нанесла удар по 2-й батарее, державшей оборону у Красной деревни…
Батарея героически сражалась до последнего снаряда, и когда боеприпасов не стало, а танки вплотную подошли к огневой позиции, в ход были пущены противотанковые ружья и бутылки с горючей жидкостью. В этой схватке 2-я батарея уничтожила и подбила 9 танков и 15 бронетранспортеров с пехотой. Но силы были слишком неравны, и многие бойцы батареи сложили голову у своих орудий…
Наши потери были велики, но и немцы несли изрядный урон. Да еще какой! Одних танков на подступах к Низкам
[62] два десятка, да еще столько же на подступах к станции Зеленчук обугленные стоят.
Держались! К удивлению немцев и всех остальных держались, ни на шаг не отступили!
Питались всухомятку: ротная кухня была разбита прямым попаданием бомбы.
Порой забывалось, когда грыз «керзу»
[63]. Чай в котелках грели, снег топили и пили. Единственный водный источник – река – взбаламучена взрывами бомб и снарядов, местами завалена трупами. Ни мы, ни немцы не успевали хоронить убитых. Когда выдавалась минута тишины, мы все-таки своих погибших старались выносить в тыл и хоронить недалеко от вершины горы в общей могиле рядом с остатками старого редута.
Бесконечные артиллерийские и минометные обстрелы, скрежет их «Ванюш»
[64], трескотня пулеметов, автоматов, винтовок сливались в сплошной ошеломляющий грохот и гул. А здесь «Хейнкели», «Юнкерсы», «Мессершмитты», заразы, висели над нашими головами, пикируя, включали разноголосые сирены, наводя страх и ужас. Наши зенитчики старались как могли. Пять стервятников за эти дни навсегда приземлили. Да еще штук пять точно повредили – с дымами в сторону Ставрополя уходили.
