«Каждый настоящий немец, независимо от рода, охвачен сегодня душевным порывом поставить себя на службу Отечеству, которому угрожает опасность. Меня, как и всех немцев, тоже охватывает это искреннее стремление. Только одна мысль не дает мне покоя ни днем ни ночью – как лучше отдать всю себя, все свои силы на алтарь победы! При выполнении своих служебных обязанностей меня постоянно охватывало чувство гордости, когда меня просили что-то высказать при обсуждении тех или иных военных вопросов. Я была горда тем, что имею собственное мнение, могу его выразить, могу составить необходимый документ и, главное, тем, что с моим суждением считаются. Это не было мелочным тщеславием, это была гордость, которая делала меня благодарной за то, что я, скромный исполнитель воли немецкого народа, вношу вклад в его свободу. Удовлетворение во всем этом было как бы двойным и даже тройным побуждением к еще большей эффективности в работе. Буквально всю свою энергию, все свои духовные и физические силы, все, что у меня было, я отдавала без остатка служению этому делу. Но сегодня я поняла главное, что, зная в совершенстве французский и английский языки, научившись анализировать полученную информацию и на основании этого предвидеть действия противника, прошу ваше высокопревосходительство направить меня на фронт, ибо только там я смогу в полной мере реализовать все свои таланты и устремления…»
– Что вы на это скажете? – после небольшой паузы спросил фон дер Гольц.
– Это может написать только истинная немецкая патриотка, – ровным голосом ответил Николаи, – хотя для разведчика это тоже немаловажный факт, но все же я хотел бы, чтобы мой сотрудник был еще и в полной мере знаком с военным делом.
– Все это преходяще, – философски заключил фельдмаршал, – а ее истинные таланты постоянны. Я думаю, что из нее выйдет со временем настоящий разведчик-профессионал. Ведь вспомните себя молодым офицером, когда вас прислали ко мне в Кенигсберг. Вы тоже многого не знали, не понимали тогда…
– Это вы помогли мне стать тем, кем я стал, – в порыве искренней признательности воскликнул Николаи, – и я никогда этого не забуду!
– Вот и вы станьте для этой фрейлейн наставником и учителем, – удовлетворенно промолвил фон дер Гольц, – и, как говорят русские, «цыплят по осени считают»!. А пока она не освоится, вы могли бы использовать фрейлейн при допросе военнопленных. Ну что, уговорил я вас, мой мальчик?
– Я не перестаю у вас учиться, – вновь удостоил Николаи своего учителя комплиментом, – и теперь непременно постараюсь удовлетворить ваше поистине провидческое пожелание.
2
– Господин подполковник, лейтенант Шрагмюллер по вашему приказанию прибыла, – доложила Элизабет, войдя в кабинет.
Даже в мышиного цвета аккуратно подогнанной по изящной фигуре форме, обутая в тяжелые армейские ботинки, «Фрейлейн доктор» выглядела довольно привлекательно.
– Прошу, – галантно предложил место напротив Николаи. Дождавшись, пока она присядет, он неожиданно спросил: – Наверное, в вашей семье больше некому было защищать Германию, если вы в своем патриотическом порыве надели военную форму?
– Отнюдь нет, господин подполковник, – звонким голосом ответила лейтенант, – отец и два моих брата воюют на Восточном фронте, а две сестры, окончив курсы, работают в военном лазарете. Мама была категорически против того, чтобы я служила в армии, но мне удалось настоять на своем. И отец поддержал меня в этом стремлении…
– А что вы думаете о работе в военной разведке?
– О разведке я мало что слышала и знала и потому имею о ней, наверное, наивное представление. Из книг я представляла агентов как в некотором роде авантюристов, морально и экономически полностью подчиненных разведслужбе субъектов, которые, фотографируя форты или добывая данные о расположении врага или о его намерениях, рискуют кто ради своего Отечества, а кто и ради денег своей жизнью. Я знаю французский и английский языки и думаю, что могу быть менее заметной и более полезной на территории, занятой врагом…
– Вы и в самом деле имеете довольно поверхностное представление о нашей службе, – перебил Николаи словоохотливую девицу, – так вот, я хочу, чтобы вы с первого дня уяснили, что случайных людей и тем более авантюристов среди моих офицеров нет и быть не может, несмотря на то что в разведке работают представители почти всех профессий: дипломаты, крупные торговцы и промышленники, правоведы, химики, банкиры, а наряду с ними помещики, ученые и писатели, и даже художники! И каждый из них вносил и вносит свою особую лепту в деятельность службы разведки, наполнял ее в соответствии со своим талантами и способностям каким-то особенным содержанием. Запомните главное – всем офицерам разведывательной службы запрещается личное участие в операциях на территории врага, кстати, такой же запрет распространяется и на других немецких офицеров. Этому же запрету должны следовать и вы, «Фрейлейн доктор», – строго взглянул на лейтенанта Шрагмюллер Николаи, – никаких фронтов, никаких перестрелок и погонь, а только спокойная организаторская деятельность, кропотливая работа с документами, поступающими от агентов, и их глубокий анализ. Ваша дальнейшая служба во многом будет зависеть от вас. В перспективе вы, как и другие офицеры разведки, станете заниматься организаторской деятельностью, а также обеспечением необходимых агентурных связей и налаживанием путей прохождения сообщений. Вы будете принимать участие в допросах пленных и в устных опросах агентов, проверке всех полученных данных, а также в составлении сообщений в Ставку Главного верховного командования. Конечно, все это будет не сразу, а по мере усвоения вами основ нашего дела, форм и методов выявления объектов вербовки и установления с ними доверительных отношений. Думаю, что навыки, полученные во время службы в комендатуре, вам очень пригодятся. Если же вас не устраивает эта наша незаметная для большинства тайная деятельность, которая, скажу откровенно, не пользуется уважением у господ армейских офицеров и, как результат этого, не очень-то поощряется наградами со стороны высшего командования и вы откажетесь от этой службы сейчас, я не буду на вас в обиде.
– Я не привыкла отступать перед трудностями, – твердо заявила Элизабет и обожгла Николаи обиженным взглядом, – и готова на все!
– Спасибо за ясный и уверенный ответ, фрейлейн, – удовлетворенно воскликнул подполковник, – другого от вас я и не ожидал. Пока вы поступаете в распоряжение капитана Кефера, а после специальной подготовки я намерен поручить вам один из самых ответственных секторов в нашей разведывательной службе, дислоцированной в Антверпене и работающей против нашего главного врага – Франции… И еще, я разрешаю вам снять этот явно демаскирующий вас военный наряд и впредь являться на службу в цивильной одежде, – заявил Николаи к искренней радости молодой женщины, перед тем как распрощаться с лейтенантом.
– Я оправдаю ваше доверие, господин подполковник, – искренне промолвила Элизабет, с трудом сдерживая слезы признательности.
После того как за лейтенантом Шрагмюллер захлопнулись двери, Николаи достал из сейфа дневник, начатый сразу же после приезда с Восточного фронта, и записал:
