– Оставьте мне все, что вы наработали, а сами можете работать по своему плану, – сказал Николаи, заметив, что майор незаметно посматривает на часы.
– Яволь, господин подполковник, – обрадованно воскликнул Айсман, вытянувшись в струнку, – если я буду нужен, скажите дежурному унтер-офицеру, он меня разыщет.
– Хорошо, – ответил подполковник, внимательно изучая карту. Неожиданно обведенная синими кружочками местность показалась ему знакомой. Ну конечно же, его натренированная, цепкая память просто не могла пропустить мимо тот факт, что он сам выбирал эти места, удобные для установки всех семи радиостанций радиоперехвата и слежения.
«Но почему Айсман не обратил на это никакого внимания?» – удивился Николаи и хотел позвать майора, чтобы тот дал ему объяснение, но передумал. «Спрошу позже», – решил он.
Оставшись наедине с документами, Николаи по своей старой привычке анализировать самые несовместимые сведения и детали сначала выписал себе в блокнот даты продолжительных радиопередач, затем даты коротких и с удивлением отметил, что после двух длинных телеграмм следовала короткая, с набором ничего не значащих четных чисел. Отметив это про себя, Николаи задумался.
«В первом случае в короткой телеграмме было три четные цифры, – размышлял он, – во второй всего две. А в третьей аж пять. Что бы это могло означать?»
Никаких объясняющих эти головоломки идей в голову не приходило. Николаи решил отложить это дело на утро. Но прежде он решил выслушать объяснение Айсмана относительно подозрительного соседства неизвестного радиопередатчика и радиостанций радиоперехвата и слежения. Только он об этом подумал, как дверь отворилась и на пороге появился майор.
– Господин подполковник, – с ходу обратился он, – разрешите мне завтра утром убыть в Кенигсберг.
– Я, конечно, обещал вам несколько дней отдыха, – ответил Николаи, – но только после того, как вы ознакомите меня со всеми имеющимися у вас сведениями о русской радиостанции.
– Но я доложил вам обо всем, что знал, – удивленно воскликнул Айсман.
– А как вы объясните то, что радиостанция русских выходила в эфир в районах расположения ваших радиостанций радиоперехвата и слежения?
– Я над этим как-то не задумывался, – нерешительно промолвил Айсман и сделал несколько импульсивных глотательных движений, словно у него пересохло во рту.
– Это непозволительное упущение с вашей стороны, майор, – строго сказал Николаи, но, заметив, как от этих слов офицер виновато опустил голову, дружелюбно добавил: – Я ни в чем не обвиняю вас. Мы сейчас вместе тщательно проанализируем этот факт. Вы выполняли все мои инструкции относительно охраны объектов?
– Так точно, господин подполковник, – уверенно ответил Айсман, присаживаясь к столу, где была развернута карта, – согласно вашим указаниям охрана объектов осуществляется по трем периметрам – внешнему, среднему и внутреннему. По внешнему, на тропах, просеках и дорогах установлены круглосуточные засады. На среднем периметре – парные патрули и на внутреннем – круглосуточное дежурство унтер-офицеров.
– Если все это так, то каким образом русские могли спокойно выходить в эфир под носом у ваших засад и патрулей?
– Не знаю, господин подполковник, – глухо ответил майор.
– Вы беседовали с охраной по этому вопиющему факту?
– Нет, господин майор. Я не придал этому значения.
«Да-а, – мысленно заключил Николаи, – из бывших адъютантов, наверное, никогда не выйдет приличных организаторов, они слишком хорошие исполнители!»
– Господин подполковник, разрешите убыть в Кенигсберг, – просительно произнес Айсман, вскакивая с места, – у меня там срочные дела!
– Какие дела? – удивленно взглянул на майора Николаи.
– Согласно графику, утвержденному начальником штаба армии, я должен быть в разведшколе на выпускных экзаменах. Вот график. – Айсман вытащил из своей кожаной папки лист и положил его перед подполковником.
Быстро пробежав глазами график, Николаи вернул его офицеру и, окинув его проницательным взглядом, с сожалением промолвил:
– Я не имею права вас задерживать, майор. Карту с вашими пометками я оставлю у себя. Передайте своему заместителю, чтобы завтра к 9.00 обеспечил явку солдат, которые несли службу во время выхода в эфир русской радиостанции, на базу. Я буду лично с ними беседовать.
– Яволь, господин подполковник! Ваше приказание будет выполнено!
На следующее утро Николаи, побеседовав почти с половиной охранников, вызванных со всех объектов на базу, пришел к неутешительному выводу, что ему попался довольно изощренный противник, который не только не оставлял после себя следов, но и не вызывал у охранников никаких подозрений. Так ничего и не добившись, он отпустил солдат восвояси.
После этого, разложив перед собой карту и сделанные в блокноте записи, Николаи стал вновь все досконально анализировать. Еще и еще раз сопоставляя время короткого выхода в эфир русской радиостанции, он неожиданно поймал себя на мысли, что где-то уже видел эти даты.
«Ну конечно же», – подумал он, вспоминая график инспекции Кенигсбергской разведшколы офицерами армейского разведывательного бюро. Профессиональная память словно сфотографировала этот документ, в котором совпадали даты выхода в эфир неизвестной радиостанции и выезда Айсмана в Кенигсберг, а количество четных цифр совпадали с количеством дней, проведенных майором в городе.
У Николаи от этого, возможно, случайного совпадения заломило затылок. Он, уверенным движением ладоней по часовой стрелке начал медленно массировать затылок до тех пор, пока боль не утихла.
«Этого не может быть! – отгонял от себя назойливую мысль о предательстве Айсмана. – Этого не может быть!»
Но факты убеждали в обратном.
«Если предположить, что враг – Айсман, то все становится на свои места. То, что никто так и не мог обнаружить следов неизвестной радиостанции, можно объяснить тем, что майор передавал свои сообщения русским со своих же радиостанций, каждый раз с одной из семи. А свои тридцать сребреников он скорее всего получал в Кенигсберге, заранее предупреждая русских, что будет там столько-то дней. Как же здесь все четко отлажено, – с отвращением думал Николаи об Айсмане, – но как же он, прусский дворянин, смог попасть в шпионскую сеть русских?»
Все эти мысли не давали покоя шефу германской разведки, который мнил себя истинным и проницательным знатоком человеческих душ. И вот приходило медленное прозрение, что не все так хорошо в его ведомстве.
«Зря я в свое время насмехался над близорукостью австрийской контрразведки, которая до получения подозрительного письма ничего не знала о том, что под боком у нее орудует российский шпион, полковник Редль. Как бы и мне не пришлось выслушивать от кайзера нелицеприятные упреки о вопиющем предательстве в святая святых – германской спецслужбе. А может быть, все это простое совпадение, к которому майор Айсман не имеет никакого отношения, – мелькнула у Николаи спасительная мысль, – хотелось бы этому верить, но как проверить?»
