После команды «смирно» фронт обошли флигель-адъютанты, раздавая каждому из выпускников царский приказ о производстве, напечатанный в виде брошюрки в несколько страниц, где каждый паж и юнкер могли найти свое имя и полк, в который вышли.
После этого в сопровождении Свитского дежурства к фронту юнкеров от Царского валика спустился улыбающийся государь император. Не спеша он начал обходить ряды, пристально вглядываясь в лица своих будущих офицеров. Проходя мимо строя николаевцев, он остановился против Аристарха.
– Портупей-юнкер Баташов, – представился тот, вытянувшись в струнку, поедая глазами высочайшее начальство.
– В какой полк изволили выйти?
– В Н-ский гусарский генерала Дениса Давыдова, Ея Императорского Высочества великой княгини Ольги Александровны полк, ваше императорское величество, – внутренне собравшись словно перед кавалерийской атакой, без запинки отрапортовал Аристарх.
– Это не ваш отец служит в Варшавском военном округе?
– Так точно, ваше императорское величество! Генерального штаба полковник Баташов – мой отец.
– А не хотели бы вы служить под его началом?
– Никак нет, ваше императорское величество!
– Но почему? – искренне удивился император.
– Я хочу быть на первой линии, а не в штабе, видя, какая опасность нависла над нашим Отечеством, – твердо сказал Аристарх.
– Ну что же, похвально, очень даже похвально. Другого ответа от корнета из славной офицерской династии Баташовых я не ожидал. За богом молитва, а за царем служба – не пропадет. Скажу по секрету, намедни я подписал приказ о производстве вашего отца в чин генерал-майора генерал-квартирмейстерской службы. Я думаю, у вас есть с кого брать пример. Знаменательно и то, что вы начинаете службу в полку, в котором начинал службу ваш дед, собутыльник и верный товарищ Дениса Давыдова! Удачи вам, корнет!
– Буду стараться, ваше императорское величество!
Чести удостоиться короткой беседы с самим царем получили не многие, один-два курсанта каждого училища, и тем значимее было это событие для каждого из удостоенных этой высочайшей милости. В стройном ряду юнкеров Владимирского училища стоял тогда и 21-летний петербуржец Аполлон Яковлевич Крузе, российский военачальник, который дослужится до генеральского чина сначала в Белой, а затем и в Красной армии. При этом он не будет репрессирован, благополучно доживет до 1967 года и будет торжественно похоронен в Ленинграде, на Богословском кладбище.
Закончив обход, государь император вышел на середину фронта и, окинув взглядом пажей и юнкеров, благожелательно произнес:
– Благодарю вас, господа, за прекрасный смотр!..
– Рады стараться, ваше императорское величество! – громко и радостно прозвучало в ответ.
Государь сделал два шага вперед и громким голосом торжественно произнес:
– Я пожелал сказать вам несколько слов перед предстоящей для вас службой. Помните мой завет: веруйте в Бога, а также в величие и славу нашей Родины. Старайтесь служить ей и мне изо всех сил и исполнять, в каком бы положении вы ни были и какое бы место ни занимали, свой долг. Относитесь с уважением к вашим начальникам и дружески друг к другу, к какой бы части вы ни принадлежали, памятуя, что каждый из вас, составляя частицу нашей великой армии, служит одной Родине и своему государю. Относитесь строго, но справедливо к подчиненным вам нижним чинам и старайтесь во всем служить им примером как на службе, так и вне ее. Желаю вам от души во всем успеха и уверен, что при всякой обстановке каждый из вас окажется достойным потомком наших предков и честно послужит мне и России. Поздравляю вас с производством в офицеры.
Оглушительное «ура» начало перекатами греметь по всей округе, тревожа, поднимая с насиженных мест в приозерных камышах Дудергофского озера стаи воронья. Испуганно каркая, огромная черная туча вдруг заслонила собой солнце, наложив на лица воинов легкую тень, словно предупреждая новоявленных офицеров о грядущем черном лихолетье. Но продолжалось это всего лишь одно мгновение. Вскоре ласковое светило вновь засияло во всей своей красе. Солнечные лучики, отражаясь всеми цветами радуги от алмазной россыпи на орденах, драгоценностей и золотых позументов императорской свиты, сверкая на остро отточенных штыках и серебряных шпорах, возвратили в ряды парадного расчета праздничное настроение, вселили в душу каждого офицера тот извечный, до сих пор не понятный иностранцам русский дух, который в сражениях за Бога, Царя и Отечество окрылял воинской славой целые полки.
Строй сломался, как только император поднялся на валик.
– Господа офицеры – к вашим коням! – впервые услышали долгожданную команду от своих офицеров-наставников бывшие юнкера, а теперь корнеты. Вскочив на коней, которых держали в поводу юнкера младшего курса, они понеслись сумасшедшим карьером в лагерные бараки вне всякого строя, что являлось также старым обычаем. На кроватях бараков их уже ожидала приготовленная лакеями новая парадная форма, в которую все спешно переодевались и один за другим выходили к уже ожидавшим у передней линейки кем-то заблаговременно извещенным извозчикам, готовым доставить новоявленных корнетов и подпоручиков хоть в Питер, хоть на край света.
2
Аристарх прискакал к бараку одним из первых. Спешно надевая свою гусарскую форму, он то и дело ловил на себе восхищенные взгляды товарищей. Окончив училище по первому разряду, он имел право поступить в лейб-гвардию, но предпочел служить в прославленном гусарском полку. И вот теперь, надев коричневый доломан с золотистыми шнурами и краповые чакчиры, он с гордостью возложил на голову черную барашковую шапку с коричневым шлыком, белым султаном и двуглавым орлом.
– Ну как? – неожиданно обратился он к Казакевичу, который, облачившись в серый уланский наряд, с восхищением глядел на преобразившегося на глазах у всех Баташова.
– Да тебя хоть сейчас в бой! – с нескрываемой завистью промолвил Казакевич. – Недаром праотец всех гусар Денис Васильевич Давыдов говорил: «Гусар! Ты весел и беспечен… пиров и битвы гражданин!» Так вот, ты самый, что ни на есть «пиров и битвы гражданин».
Корнеты, удовлетворенно цокая языками и негромко переговариваясь, обступили Баташова. Одни с удивлением рассматривали необычный гусарский зигзаг офицерского погона, другие вертели в руках шапку, любуясь султаном, третьи рассматривали золоченую ленту с надписью «За отличия 14 августа 1813 г.», положенную по форме одежды.
– А ты знаешь, за что гусарский полк получил эту ленту? – стремясь отвлечь всеобщее внимание от молодцеватого красавца-гусара, спросил кто-то из новоиспеченных лейб-гвардейцев.
– Мне ли, внуку гусара, прошедшего Бородино, об этом не знать, – с вызовом ответил Баташов. – 14 августа 1813 года при реке Кацубах завязался упорный бой союзной армии с войсками Наполеона. После того как французские кирасиры из дивизии Себастиани обратили в бегство прусскую конницу, на помощь союзникам пришли гусары Мариупольского и Александрийского полков. Завершили же этот бой полным разгромом французов гусары Ахтырского и Белорусского полков. Пользуясь успехом этого боя, отряд, в который входили гусары Ахтырского и Белорусского полков, под командованием Дениса Васильевича Давыдова превосходным маневром вышел к Дрездену и занял половину города, защищаемого корпусом Даву, – словно заученный урок, с чувством, с толком, с расстановкой гордо продекламировал он…
