– С удовольствием, ваше величество. Это командир дивизии генерал Кольгоф.
– Я знаю этого бравого пруссака и думаю, что он достойно сражался с русскими.
– Да, ваше величество, в боях под Гумбиеном он потерял почти половину своих солдат и с честью вышел из окружения. Сейчас его дивизия находится на переформировании…
– Не надо лишних слов, – прервал подполковника кайзер, – я знаю, что генерал Кольгоф ваш тесть и как настоящий прусский офицер не любит приукрашивать действительность. Я с нетерпением жду вашего доклада.
– Диспозиция 8-й армии генерала Притвица на момент вторжения русских армий проходила по линии Бартенштейн – Инстербург. Зная о предстоящем наступлении двух русских армий, 1-й генерала Ренненкампфа и 2-й генерала Самсонова, командование 8-й германской армии решило в приграничные бои не втягиваться, а дать армии Ренненкампфа возможность углубиться максимально на запад, полагая, что чем дальше она оторвется от своей базы снабжения, тем будет уязвимее. Поэтому командирам корпусов и дивизий был отдан приказ не вступать в боевое столкновение с русскими, чтобы они достигли Гумбинена.
12 августа передовой отряд 1-й русской армии генерала Ренненкампфа, состоявший из кавалерийской дивизии, при поддержке пехотной дивизии начал вторжение в Восточную Пруссию и занял город Маргграбов. 17 августа начала наступление 1-я армия, насчитывавшая около двухсот тысяч человек. Она пересекла границу на пятидесятипятикилометровом фронте, разделенном Роминтенским лесом, и двинулась по направлению к Кенигсбергу. Генерал Франсуа, корпус которого, как вы знаете, был сформирован из уроженцев Восточной Пруссии, вопреки приказу Притвица с самого начала был решительно настроен не допустить ни одного русского на прусскую землю и тем самым в нарушение стратегического замысла командования 8-й армии слишком далеко выдвинулся вперед. Тогда Притвиц приказал Франсуа остановиться.
Франсуа энергично возразил по телефону, доказывая, что чем ближе к России он встретит противника, тем меньше опасности для германской территории. В час дня 17 августа Притвиц получил от Франсуа донесение, что он уже вступил в соприкосновение с противником в Сталюпенене, в тридцати двух километрах от Гумбинена.
Обнаружив корпус Франсуа у Сталюпенена, русские начали атаку. Бой развернулся в нескольких километрах к востоку от города. После получения донесения от Франсуа ему еще раз по телефону и телеграфу было приказано приостановить боевые действия и отступить. По приказанию Притвица в штаб корпуса выехал генерал-майор Кольгоф, дивизия которого находилась в резерве армии. Поднявшись на колокольню, где находилось командование корпуса, он сквозь грохот боя крикнул генералу Франсуа: «Командующий приказывает немедленно прекратить бой и отступить к Гумбинену!» На что Франсуа ответил: «Сообщите генералу фон Притвицу, что генерал фон Франсуа прекратит бой, когда разобьет русских!»
Так ничего и не добившись, генерал Кольгоф возвратился обратно, предложив генералу Притвицу двинуть свою дивизию для поддержки корпуса, который русские начали обходить. Но помощи не потребовалось, и вскоре Франсуа доложил, что не только остановил русских, но и заставил их спешно отступать, захватив около трех тысяч пленных.
Только после этого Франсуа отступил ночью к Гумбинену. Видя, что русские остановились и не преследуют его корпус, генерал Франсуа телефонировал фон Притвицу, требуя разрешения контратаковать вместо того, чтобы отступать.
«Это блестящая возможность, – настаивал он, – поскольку русское наступление было неравномерным и не настойчивым».
Притвиц колебался. Намереваясь дать бой за Гумбиненом, 8-я армия хорошо подготовила позиции вдоль реки Ангерапп. Но слишком раннее выступление фон Франсуа изменило план, и теперь его корпус находился в пятнадцати километрах к востоку от Гумбинена.
На окончательное решение Притвица повлиял приказ командующего 1-й русской армией генерала Ренненкампфа остановиться и ждать подхода 2-й армии, чтобы потом совместными усилиями взять 8-ю армию в клещи. Приказ был отдан русским командирам корпусов по радио с применением простого кода, который наш армейский криптограф без труда расшифровал. Было решено разбить русские армии по очереди, не дожидаясь их сближения.
Притвиц приказал Франсуа атаковать на следующее утро, двадцатого августа.
Перед рассветом тяжелая артиллерия Франсуа открыла огонь, застав русских врасплох. Обстрел продолжался полчаса. В четыре часа утра его пехота двинулась вперед. Русские батареи открыли ответный огонь, но это продолжалось недолго. Кончились снаряды.
Две дивизии Франсуа отрезали от основных сил передовую дивизию русских, потери которой составили шестьдесят процентов, она была фактически уничтожена. Кавалерия Франсуа с тремя батареями на конной тяге, далеко обойдя русский край и не встречая сопротивления кавалерии противника, не имевшей артиллерии, атаковала русский обоз. Таковы были успехи корпуса, действовавшего против правого фланга Ренненкампфа, на левом фланге положение было совсем другим.
Дивизия генерала Кольгофа, направленная Притвицем для поддержки левого фланга корпусу Франсуа, совершила ночной рейд и, переправившись через реку, ранним утром начала бой. Неожиданно она была обстреляна из тяжелых орудий. Пехота, прижатая к земле, лежала, не смея поднять голову. Вокруг рвались патронные и снарядные ящики, носились обезумевшие лошади. Во второй половине дня соседняя дивизия из корпуса Франсуа под массированным огнем противника дрогнула. Одна рота бросила оружие и побежала, за ней вторая, паника охватила целый полк, потом его соседей. Вскоре по полям и дорогам в тыл бежали батальоны. Офицеры дивизии бросились к ним наперерез, пытаясь остановить бегущих. Тщетно. Они остановились только через двадцать километров. Дивизии генерала Кольгафа тоже пришлось нелегко, но его солдаты, несмотря на огромные потери, выдержали бой и не дали русским войскам преследовать отступавших. Кольгоф, как и многие его солдаты, был тоже ранен в этом бою…
– Я думаю, ничего серьезного? – озабоченно прервал рассказ кайзер.
– Скользящее ранение осколком в грудь, ваше величество.
– Иного я от генерала Кольгофа и не ожидал. Прусский офицер никогда не повернется к врагу спиной.
Император снова подошел к подробной карте Восточной Пруссии, лежащей на большом столе, и легкими штрихами остро отточенных карандашей быстро и умело нанес обстановку, озвученную Николаи.
– Мольтке мне уже докладывал о критическом положении 8-й армии, но не так подробно. Вот к чему может привести неповиновение. Вместо того чтобы заманить 1-ю русскую армию в западню, из-за нерешительности Притвица и преступной неисполнительности Франсуа, который, манкируя стратегический замысел командования, погнался за легкой победой, моя лучшая армия теперь сама может оказаться в клещах. Это по их вине Восточный фронт готов вот-вот развалиться. Нужен кто-то смелый, сильный и решительный, способный немедленно взять командование в свои руки…
– Я недавно возвратился из Бельгии и видел, с каким спокойствием и умением была организована осада Льежа.
