– Боюсь, что веси с чудью такое не понравится.
– А мы их и спрашивать не будем! – улыбнулся я.
Рогволт расхохотался и хлопнул меня по плечу:
– А ты мне нравишься, Волхв!
Подойдя к окну, он высунулся во двор и прокричал чисто сержантским голосом:
– Воист! Рулав! Карл! Линду! Тойво! Ивар! Лют! Идан! Ратша! Фолар! Ко мне!
Послышался топот, и вскоре в гридницу явились молодые воины – ровно десять. В Европе таких, как они, именовали пажами, нурманны звали их дренгами, а на Руси – отроками.
Это был низший разряд княжеской дружины, комплектовавшийся из сыновей самого князя, боярских детей и отпрысков гридней, то есть старших воинов. Так сказать, «дедов», ветеранов боевых действий.
Каста. В принципе, это было разумно – формировать дружину из своих, у которых армейщина в крови, но тогда и выбора нет. А ведь за пределами узкого круга боярства и всяческого княжья полно народу с талантами бойцов. И что? А ничего.
Посторонним вход в дружину был запрещен, а если кого и брали со стороны, как меня, к примеру, то такую милость надо было заслужить. Не знаю уж, добился ли я расположения Олега или это продолжалась проверка.
Во всяком случае, я не рядился пока с князем, не договаривался, то есть и торжественного приема тоже не наблюдалось.
Ладно, подумал я, проверяйте. Но сначала проверю я.
– Князь решил, что вы достаточно были в услужении, и велел собрать из вас десяток, – торжественно провозгласил Рогволт. – А вот ваш десятник – Ингорь Волхв!
Отроки оживились – наконец-то их из мальчиков перевели в мужи! Кончились окрики, подзатыльники и зычные команды подать то, принести это. Все, служба пошла!
Воевода обернулся ко мне и сказал:
– Они твои, Ингорь.
Когда круглоголовый покинул гридницу, мне показалось, что стало светлее – здоровенный воевода занимал слишком много места. Я оглядел свой десяток и усмехнулся.
Молодые совсем. Салабоны. Ничего… Вы у меня живо станете отличниками боевой и политической подготовки.
– Меня вам представили, – начал я, – а с вами я постепенно познакомлюсь. Служить мы начнем здесь и сейчас. Служба ваша уже пошла. Сначала запомните, что я от вас требую. Мне не нужно, чтобы вы прислуживали мне за столом, с миской и кружкой я как-нибудь и сам справлюсь. Я хочу, чтобы вы поняли: мой приказ – это закон! Скажу: упади – падай! Скажу: стой! Замри и не двигайся. Ясно?
– Да… Ага… Ясно… – загудели отроки.
– Я буду вас учить так, как учили меня в самой сильной дружине на этом свете. Если вы не сдадитесь и не струсите, то через год или даже раньше станете лучшим десятком в дружине князевой.
Отроки переглянулись, улыбаясь – весело, с надеждой или малость растерянно.
– Отвечать надо четко и по уставу. Если я спрашиваю, то вы мне отвечаете: «Так точно!» Ясно?
– Да! – разнеслось по гриднице. – Ну да… Ага!
И лишь один парень, жилистый, черноволосый, смуглый, но с ясными голубыми глазами, отчеканил: «Так точно!»
– Твое имя? – обратился я к нему.
– Ивар, сын Гостилы!
– Вот до Ивара дошло, – сказал я. – Повторяю. Если я спрашиваю, вы отвечаете: «Так точно!» Понятно?
– Так точно! – гаркнули все хором.
– Уже лучше. Далее. Если я отдаю приказ, вы отвечаете: «Есть!» Займемся строем…
Расставив всех по росту, я заставил всех рассчитаться на «первый-второй» и даже погордился немного. Бравые ребята!
Молодь, конечно, но это пройдет с возрастом.
– А теперь проверим, – сказал я, – из чего вы сделаны.
Объяснив им еще немного уставных фраз, я скомандовал: «За мной, бегом – марш!»
И выбежал из гридницы. По Городищу я бежал трусцой, отроки поспевали за мной следом.
Навстречу попался Рогволт. Расплывшись от уха до уха, он крикнул:
– В догонялки играешь с молодью?
– Хочу посмотреть, кого ты мне подсунул, – ответил я, – и выйдут ли из них воины!
Заметив, что один из отроков остановился, я скомандовал десятку:
– Стой! – и жестко спросил застыдившегося «игруна»: – Имя?
– Карл, – буркнул тот.
– Ты нарушил мой приказ!
– А чего я тут бегать буду?
Я сдержался.
– Если бы мы были на войне, я приказал бы тебя расстрелять… из луков. Но пока у нас учения. Поэтому – вон из десятка! Такие бойцы мне на хрен не нужны. Отря-ад! За мной, бегом – марш!
И мы побежали дальше. Не знаю уж, что там обо мне думали отроки, а сам я вдруг ощутил прилив холодной решимости. Я обязательно сделаю из этих салаг настоящих бойцов! Опыт есть.
А уж какие мы кроссы бегали!
Перебежав наплавной мост, моя девятка устремилась в лес, куда ее уводил командир, то есть я. Парнишки они были крепкие, но в кроссе главное не сила, а выносливость. Вот и поглядим, сколько вы вынесете.
От Городища до Новгорода было километра три. Добежав до Копани, я повернул обратно. Ага, выдохлись мои добры молодцы!
Распаренные, злые, дыхалка сбита.
– Не отставать!
Добежав до городищенских ворот, я походил, отпыхиваясь, и стал поджидать мое растянувшееся войско. Они еле плелись, а если и бежали, то спотыкаясь.
– Вы куда бегали-то? – поинтересовался Рогволт, появляясь в воротах.
– К Новгороду, – ответил я. – И обратно.
– По тебе не скажешь, что ты бегал…
Я усмехнулся и ответил, когда подошли первые отроки, мокрые и красные:
– Это не колдовство, Рогволт, а закалка. – Заметив, как переглянулись тяжело дышавшие бойцы, я спросил воеводу: – А где нам расположиться на ночь?
– Пойдем покажу.
Воевода провел меня в простенькую избу, примкнувшую к крепостной стене за приземистой конюшней.
– Место, конечно, не лучшее, – хмыкнул он, – но пока что их место – здесь. А дальше видно будет.
– Понятно, – сказал я, – разглядывая чистые бревенчатые стены и большую каменную печь в углу. Спят тут на лавках и на полу, но это ничего – сделаем второй ярус. А вот печка…
Топилась эта каменка по-черному. То есть дым сначала наполнял избу, оставляя повсюду жирную сажу, и лишь потом уходил вон в то отверстие в крыше. Называется – дымогон.
Видно было, что печка-то сложена, но не протоплена ни разу.
– Понятно, – повторил я. – Займемся. Кстати, Рогволт, можно тебя спросить?
– За спрос денег не беру, – ухмыльнулся воевода.
– Ты отчего стрижен-то?
