– Гоняю! – сказал Вилобородый, оживляясь сразу и расслабляясь. – Тяжело было, особенно вначале. Надо ж было первым добежать, да так, чтобы не захэкаться!
– Зато теперь твои сотни могут преследовать врага бегом, как кони!
– Скорей, как лоси! – хохотнул Алк. – Мы же по лесу бегаем!
– Ничего, скоро степь покажется.
Вилобородый посерьезнел.
– А до меня только зимой дошло, зачем тебе кавалерия, – сказал он. – А вот, когда твои конники урман прищучили, тут-то я и сказал себе: «Эге… Надо и мне лошаденок собрать!»
– Верно сказал, – кивнул я. – Как с хазарами биться пешим? Одолеть, конечно, можно и так, но зачем нам лишние потери? Пусть лучше своих павших считает враг!
– А слыхал ли ты, что князь собрался все дружины княжеские да боярские свести в одно войско?
– Ну наконец-то! – вырвалось у меня. – Давно пора.
– Так ты согласен?
– Конечно! Единое войско – это всегда лучше. Ну, вот как сейчас у нас или у тех же нурманов? Кидает князь или конунг клич, и все ярлы или наше княжье собирают свои гриди. Сводят вместе и… Разве это войско? Числом вроде да, а по сути? Ну, вот представь себе город, где нет общей крепостной стены, а каждый дом, каждая усадьба огорожена частоколом. Приходит вражина – и берет приступом каждую усадьбу по очереди! А осмелится ли он штурмовать городскую стену, когда все вместе за город свой биться станут? То-то и оно. Пусть уж будет одна большая дружина на всех! Такая всегда будет сильнее кучи мелких гридей. Знаю, что многие князья противятся хотению Олегову, а почему? А потому, что боятся без дружин остаться. Как же! У самого десяток бойцов в гриди, а туда же – войско у него! Окажите почет, проявите уважение! Так это ж одна видимость мощи. Что твой десяток сделает против сильного врага? Да ничего!
– Они боятся как раз того, что вот – враг пришел, а дружины под рукой нет! – проворчал Алк, возможно, имея и себя в виду.
– Ерунда! – отмел я его опасения. – Никакой враг не придет на землю, где имеется единое сильное войско. Оно же постоянно на страже! На самой границе бдит, вражину высматривает. А как только двинет неприятель в поход, тут же, на границе, и приветят его по-свойски. И за подкреплением пошлют. Не-ет, Алк, единое войско – это сила! Это мир на долгие годы. Пока дружины княжеские да боярские соберутся отпор давать, враг уже все города пожжет! А единое войско сразу в бой кинется. Чуешь разницу? А уж что касается почета, так по мне куда почетней командовать тысячей воинов, чем дружиной в полста человек.
– У меня их сорок всего, – признался Алк.
– Ну вот видишь! А ныне ты – полутысяцкий. Есть же разница?
– Ну да, вообще-то, – приободрился Вилобородый. – Ладно, пойду с ребятами потолкую…
Боярин ушел, пропадая во тьме, подсвеченной мятущимся на ветру огнем, а я расслышал слабый голосок:
– Дядя Ингорь!
Я с удивлением разглядел малолетнего князя.
– И ты тут? А мамка где?
– В Городище осталась, – сказал Ингорь Рюрикович. – Не женское это дело – на войну хаживать.
– Правильно говоришь, – улыбнулся я.
– Так дядя Олег сказал. А тетя Бажена тоже дома осталась?
– Тоже.
– И тетя Рогнеда?
– И она.
– А-а… – малыш уже потерял интерес к женскому вопросу и решил похвастаться. Достав из-за отворота рубахи ремешок с моей пулей, он сказал: – Гляди-ко, что мне Гюрята подарил! Сильный-пресильный оберег!
– Эт-точно. А дядька Рогволт тебя не потерял?
– А я от него убёг!
Я рассмеялся, подумав, что, может, в этой реальности князь Игорь не предстанет тем слабаком и неудачником, как в той истории, которую я учил? Похоже, в известной мне исторической последовательности Игорь подхватил тяжелый комплекс неполноценности – он всю свою жизнь доказывал, какой он крутой, не хуже «дяди Олега». И ничего у него не получалось.
Олег Вещий к вратам Константинополя щит свой приколотил, беря город под свою символическую защиту, и паруса ему шелковые пошили греки, и золота отвалили – будь здоров, а Ингорь послал свой флот туда же – и пожгли его на хрен. И так во всем.
– Ингорь! – послышался трубный глас Рогволта. – Вот ты где! А я уже обыскался. Пошли, кушать пора.
– Я еще не хочу есть, – пробурчал Рюрикович, насупясь.
– Приказ командира, – развел руками я, – надо выполнять. А Рогволт пока что твой командир. Вот вырастешь, станешь князем, и тогда сам будешь Рогволту приказывать, чтоб кашу ел!
Ингорь заливисто рассмеялся и протянул ладошку воеводе. Рогволт осторожно взял ее несколькими пальцами и повел пацана, мне подмигнув.
Топайте, топайте…
Может, и выйдет толк из Ингоря? Не разбалуют его, не превратят в «мажора». И не сгинет мужик бесславно, по своей же глупости или жадности, вдвойне обложив древлян…
Хотя тут явная неувязочка выходит. Чего-то схитрил летописец. Сами считайте. Родился Ингорь в 878-м. Стало быть, когда он женится в 903-м, ему стукнет двадцать пять. А Святослав родится лишь в 944-м!
Ну, допустим, князь выйдет мужиком хоть куда и в шестьдесят восемь (хотя какие от старца дети?). А княгиня Ольга как же? Ежели она замуж вышла в шестнадцать лет, то в 944-м ей будет пятьдесят семь! Вы меня извините, конечно, но старушки не рожают, даже если вполне себе бодренькие. И есть еще одно интересное свидетельство.
Когда Святославу исполнилось двенадцать, Ольга вместе с ним побывала в Константинополе, гостила у императора. И тот был очарован ее красотою!
Константин Багрянородный что, геронтофилией страдал, чтобы очаровываться семидесятилетней старицей?
Вывод один: Ольга забеременела в шестнадцать, как тут и полагается. Выходит, родилась она в 927-м. Пожалуй, что так.
Но зачем же это было скрывать?
Выводы? Скорей всего, Ольга стала второй женой князя – не зря же греки прозывали его Ингорем Старым!
Пожалуй, что так, и никак иначе.
Или же род Рюриковичей завял на Олеге, сыне малолетнего Ингоря. Есть такие, малость туманные сведения – дескать, сгинул Олег Ингоревич в 925-м, Тьмутаракань обороняя.
Тогда становится понятным, чего это летописец хитрил. Получается, что Святослав никакого отношения к Рюриковичам не имел, что родился он, может, и от Ингоря, но явно не от того, коего Рогволт ныне пестует. Видать, славянская (тут говорят – славинская) безродная знать сменила варягов, а кто ж ее такую слушаться будет? В здешнем времени законность власти – очень серьезная тема.
Вот был такой Хлодвиг, первый из династии Меровингов. Правил франками лет за четыреста от времен нынешних. А вот галлы не признавали его королем, для них по-прежнему легитимной была власть римского императора.
