– Может быть, – согласилась она. Ей было приятно, что Андрей все-таки пришел, несмотря на вчерашний разговор. Марина поднялась и заставила себя пройти в спальню, чтобы переодеться. Циннер остался сидеть на диване.
– Включите микрофон, – попросила Марина, – я послушаю, о чем они говорили.
Циннер достал и включил микрофон. Послышался голос Кудлина:
– Валентин, это говорит Леня… – Она начала снимать платье, прислушиваясь к разговору. Когда Кудлин сообщил, что Чернышеву должна знать родственница Рашковского, сразу стало ясно, что тот заинтересовался этим. Однако Валентин Давидович был достаточно осторожен и поэтому спросил:
– Может, нам ее подставили?
Она замерла, но, слушая разговор, продолжала раздеваться. Когда она сняла наконец колготки, Рашковский дозвонился до своей тетки.
– Тетя Лиза, добрый день, – услышала она голос Валентина Давидовича. – Это я, Валя.
Теперь шел разговор между взволнованной звонком столь известного племянника Елизаветой Алексеевной и самим Рашковским. Она уже успела надеть домашнюю одежду, когда услышала, как Елизавета Алексеевна со вздохом говорит:
– Очень умная женщина. Жаль, что у нее не сложилась личная жизнь…
– Как это – не сложилась? – в голосе Рашковского был интерес.
– У нее нет мужа… – начала объяснять Добронравова.
Когда Марина вышла из спальни, Рашковский спросил:
– Она с кем-нибудь живет?
– Кажется, это самое главное, что интересует мужчин, – недовольно пробормотала Чернышева, усаживаясь в кресло.
Разговор закончился, и Рашковский отключился. Затем он снова позвонил Кудлину. И предложил еще несколько раз все проверить.
– Интересные разговоры, – согласилась она, взглянув на Циннера.
– Будет еще интереснее, если я вам скажу, что их разговоры прослушивает еще кто-то. В МВД считают, что Рашковского очень плотно ведет ФСБ. Вы меня понимаете? Вполне возможно, что нам придется защищать вас не только от бандитов, но и от сотрудников контрразведки.
– Они его подозревают?
– Он слишком известный человек. Поэтому любой новичок, появившийся в окружении Рашковского, будет очень плотно проверяться. И у нас могут появиться новые проблемы. Хотя мы, кажется, предусмотрели все возможные варианты.
– Если его все подозревают, почему просто не арестуют? – спросила Чернышева. – Для чего нужны все эти игры?
– Где конкретные доказательства? Кроме того, всех интересуют его международные связи. В управлении по борьбе с организованной преступностью хотели бы знать всех членов преступного синдиката, который он возглавляет. Я уже не говорю о всех счетах его организации. Но боюсь, что ФСБ начала серьезную игру против него.
– Почему вы так думаете?
– Помните, я говорил вам про Форина, исчезнувшего свидетеля покушения на Рашковского. Контрразведка сразу же провела обыски в домах Рашковского, Фомичева, Кудлина. Но самое интересное, что почти сразу погиб некий Суходолов, друг Форина. В этот же вечер. Бандиты так оперативно не работают. Вы меня понимаете?
– Что вы хотите этим сказать?
– Пока не знаю. Но я психолог и обязан уметь анализировать поступки людей, понимать их мотивацию. Боюсь, что мы даже не представляем, в какую сложную игру пытаемся вставить свою операцию.
– Вы боитесь?..
– За вас, – кивнул Циннер, – и не потому, что вы мне так нравитесь. Я не люблю, когда не могу понять правил игры. Более всего меня всегда страшила непредсказуемость человеческих поступков.
– Именно поэтому вы пытаетесь все рассчитать, даже предлагаете мне покрутить любовь с этим парнем.
– Ох, какая вы злопамятная, – пробормотал Циннер. – Я оставляю вам вопросник. Ваш «сын» сейчас находится в соседней квартире. Когда я уйду, он к вам придет. Постарайтесь обговорить с ним все детали. Как можно больше деталей. Впрочем, мы его немного натаскали.
Он поднялся с дивана.
– Вы даже не предложили мне кофе, – упрекнул он ее на прощание.
– Я не считала вас гостем, – призналась она, – скорее хозяином. Вы так бесцеремонно вошли. Я думала, что скорее вы предложите мне кофе.
– У вас злой язык, – вздохнул Циннер. – Между прочим, завтра не увлекайтесь. Ни в коем случае не вспоминайте больше про Елизавету Алексеевну. Одного раза было вполне достаточно. Ожидаемый эффект достигнут. Злоупотребление ее именем вызовет подозрение у Кудлина. Вы меня понимаете?
– Вполне. – Она встала следом за ним.
– Он должен увидеть в вас исполнительного секретаря. Умного, внимательного, наблюдательного, дисциплинированного. На встречу ни в коем случае не опаздывайте. И самое важное – держитесь скромно, но гордо. Покажите, что у вас есть принципы. Но не нужно демонстрации своей абсолютной независимости. Вас должно заинтересовать его предложение.
– Я все понимаю.
– До свидания, – Циннер кивнул ей на прощание и пошел к двери. Он сам открыл дверь и вышел из квартиры. Она опустилась в кресло. Закрыла глаза. И почти сразу раздался звонок, словно гость ждал на лестничной клетке. Она подошла к двери, посмотрела в «глазок». Циннер был прав. Этот молодой человек был удивительно похож на ее сына. Действительно, очень похож. Она улыбнулась. Кажется, ей будет интересно говорить с этим молодым человеком. И она открыла дверь…
Глава 18
Когда утром раздался звонок, он уже понимал, что ему в очередной раз придется вспомнить о своем «блатном прошлом». Как правило, в колониях и тюрьмах существует разветвленная сеть агентуры оперативников, которые исправно докладывают о всех замыслах заключенных. Большая часть уголовных дел также расследуется с помощью милицейской агентуры. Однако иногда, при особо опасных преступлениях и для более квалифицированного расследования, к делу подключаются настоящие суперпрофессионалы – сотрудники милиции, выдающие себя за преступников и имеющие определенные связи в преступной среде. Такие люди используются только в исключительных случаях, так как велика опасность разоблачения. Как бы здорово ни работал офицер милиции, рано или поздно его вычисляют, и тогда приходится либо прекращать операцию, либо убирать его из игры.
Подполковник Константин Цапов был именно таким суперпрофессионалом. На его счету было несколько опасных внедрений, когда его жизнь висела на волоске – любой из находившихся бок о бок с ним преступников мог его опознать. Однако дерзость в сочетании с разумным расчетом и опытом неизменно помогали Цапову выходить из самых опасных переделок.
Среднего роста, подтянутый, худощавый, с вечным ежиком непослушных волос, с резкими, словно очерченными грубой кистью чертами лица и миндалевидными азиатскими глазами, он легко входил в контакты с нужными ему людьми, находя общий язык даже с самыми отпетыми негодяями.
Разумеется, такой человек не мог приехать в МВД, явившись по вызову генерала. Дома у Цапова не было ни наград, ни документов, а мундир подполковника он не надевал ни разу в жизни. Именно поэтому он приехал на конспиративную квартиру, где должна была состояться встреча с генералом. Цапов ждал довольно долго, около часа, пока наконец в пустой квартире не появился Игорь Николаевич.
