Мустафа Кемаль Ататюрк сделает почти невозможное. Он излечит огромную страну от «имперского синдрома». Он введет новый алфавит, заставив всю нацию учить латинские буквы вместо арабских, он введет европейский цивильный костюм вместо турецких шаровар и фесок, он создаст армию по образу и подобию европейских, отделив ее от государства и священнослужителей. И, наконец, он сделает неслыханное – отделит Аллаха от государства. И спасет Турцию, заставив ее признать реалии двадцатого века.
Потом в течение многих лет страна будет опасно балансировать на грани прошлого и будущего. Будут побеждать на выборах националисты и исламисты, леворадикалы станут устраивать анархические бунты, а правые националисты развязывать настоящий террор против собственного народа. Но армия, любимое детище Ататюрка, армия, которую он пестовал и создавал, останется надежной опорой демократического правления в Турции. И всегда, во все переломные моменты двадцатого века, армия будет твердо стоять на страже завоеваний кемалистской революции, не позволяя никому пересматривать ее итоги.
Мустафа Кемаль сделает еще нечто вовсе невероятное. Он откажется от столицы Османского государства, которая четыреста лет была центром европейской и мировой политики. Он перенесет столицу в небольшую Анкару, чтобы показать всем – разрыв окончательный и бесповоротный. С прошлым империи покончено раз и навсегда. Но Стамбул вынесет и такой удар, слава этого города не померкнет, ибо бывшая столица не просто исторический символ. Это еще и город фантастически красивых зданий и мечетей. Расположенные друг против друга храм Святой Софии, к которой пристроили минареты, и мечеть Султанахмет – символы красоты города, сохранившего историческую память прошлого. Крепостные стены, помнившие нашествие крестоносцев, огромную армию османских завоевателей и отважно защищавшихся византийцев, – символы былого могущества столицы другой империи.
В эту ночь они гуляли по Стамбулу. Выйдя из отеля, они довольно долго поднимались наверх, пока не вышли на Джумхурият-джаддеси, откуда можно было пройти к площади Таксим. Здесь были сосредоточены лучшие отели Стамбула – «Хилтон», «Интер-Континенталь», «Хаят Редженси». Здесь находились офисы крупнейших авиакомпаний мира. И здесь по ночам фланировали проститутки – девицы международных стандартов, вызывающие восторг и жгучие желания у стамбульцев и приезжих.
Несмотря на ночную прохладу, было трудно дышать. Сказывалось наличие миллионов не совсем идеальных автомобилей и местное отопление – дровами и углем. Первую часть пути они проделали молча, пока наконец она, обернувшись, не заметила, что они на улице одни.
– Почему вы не взяли охрану? – спросила Марина.
– Вы считаете, что я не способен обеспечить вашу безопасность? – спросил, улыбаясь, Рашковский.
– Не сомневаюсь, – ответила она, – но кто обеспечит вашу?
– Тогда я обращусь к вашей помощи, – сказал он, улыбаясь, – не беспокойтесь, мы не пропадем. Я ведь вырос в Тбилиси, у знаменитого шайтан-базара. Там жили грузины, азербайджанцы, армяне. Поэтому я немного понимаю турецкий язык, он очень похож на азербайджанский, практически неотличим, за исключением деталей. Я думаю, мы не пропадем. Вы не проголодались?
– Немного, – призналась она. Кокетничать с Рашковским было глупо. Нужно было отвечать честно.
– Я тоже, – кивнул он, – пойдемте к Таксиму. Я знаю там потрясающий ресторан.
Они прошли мимо углового офиса «Эйр Франс», вышли на оживленную площадь. Маленькие желтые такси, такие неудобные, когда в них садилось больше одного человека, сновали по площади в разные стороны.
– У вас есть деньги? – вдруг спросил Рашковский.
– У меня есть кредитная карточка, – сказала она, доставая выданную ей карточку.
– Банки уже закрыты, а на улицах автоматов почти нет, – пробормотал Рашковский. – Черт возьми, я об этом не подумал. Сейчас посмотрю, кажется, нашел. У меня есть фунты. Сто, двести, триста. Думаю, этого хватит на ужин.
– Вы серьезно? – удивилась она. – Думаете, здесь такие цены?
– Конечно, нет, – засмеялся Рашковский. – В обычных ресторанах еда стоит несколько долларов, даже в самых дорогих она во много раз дешевле, чем в Европе. Просто я плохо себя чувствую без денег. Давайте перейдем улицу, и я разменяю деньги в отеле. А оттуда перейдем на другую улицу, кажется, она называется Истиглал. Кстати, очень красивая пешеходная улица. Там ходит только трамвай.
Через несколько минут, разменяв деньги, они перешли на Истиглал-джаддеси и вскоре оказались у небольшой неприметной двери, за которой деревянная лестница вела наверх.
– Здесь один из лучших ресторанов, – сказал Рашковский, пропуская ее вперед. – «Хаджибаба» был открыт еще в тридцать первом году.
Тем временем они поднялись по лестнице вверх и оказались в большом зале, заполненном посетителями. Официант посадил их за свободный столик и, приняв заказ, быстро удалился. Марина огляделась. За соседним столом громко смеялись две блондинки, по виду скандинавки, их сопровождали мужчины. Рашковский посмотрел на одну из блондинок, она улыбнулась в ответ.
– Можно я задам вам один вопрос? – спросила Марина, осмелев, очевидно, от присутствия людей.
– Да, конечно, – он посмотрел ей в глаза. Ей всегда было немного не по себе, когда он смотрел ей в глаза. У него были такие глубокие всепонимающие глаза.
– Почему вы не остались в отеле? Ведь ту молодую красавицу привезли для вас? А вы даже не взглянули на нее.
Рашковский молчал. Она уже жалела, что задала бестактный вопрос. Но он вдруг открыто и как-то озорно улыбнулся ей.
– Есть старое английское правило, как должны вести себя женщины, – начал он, продолжая улыбаться. – Так вот, леди не должна суетиться, гласит это правило. Дамы должны сохранять неподвижность при любых обстоятельствах. Поэтому мне не нравятся англичанки. А красотка, о которой вы говорите, сохраняет неподвижность души. Это обычная кукла, и мне с ней неинтересно. Только и всего.
– Извините, если мой вопрос неприятен вам.
– Нет. Я бы удивился, если бы вы мне его не задали.
Он был прав, кухня ресторана оказалась превосходной. Потом они долго просто болтали обо всем на свете. О Стамбуле и о других городах. О самых красивых зданиях и музеях. Он был интересный собеседник, много видел и знал. Из ресторана они вышли в полночь. Звонок мобильного телефона прозвучал неожиданно для обоих.
– Ты куда пропал? – испуганным голосом спросил Кудлин. – Мы ищем тебя по всему отелю. Думали, ты в баре сидишь.
– Я решил немного погулять.
– Без охраны? Где ты находишься? Я сейчас пришлю людей.
– Не нужно. Я не один.
– Ты с ней, – понял Кудлин, – будь осторожен. Помни, очень осторожен.
Рашковский посмотрел на стоявшую чуть поодаль Марину. Она тактично отошла в сторону, чтобы дать ему возможность поговорить.
– Ничего, – сказал он, – ничего страшного. Можешь за меня не беспокоиться.
