Желание разбогатеть – следующая по мощности мотивирующая сила. На ней покоится индустрия венчурных инвесторов, которые могут поддерживать одновременно десять проектов, подозревая, что девять из них провалятся, но зато один станет большим хитом и окупит все расходы. Четвертая и последняя движущая сила – желание иметь значение: мы хотим, чтобы наша жизнь что-то значила, мы хотим принести в мир изменения.
Инструмент, который использует все эти четыре движущие силы, называется поощрительной премией. Если вы хотите ускорить изменения в определенных областях – особенно в тех, где цель ясна и измерима, – то назначение материального приза имеет чисто биологические преимущества. Человек по природе своей хочет состязаться с другими. Человек устроен так, чтобы решать сложные задачи. Поощрительная премия – испытанный способ привлечь к решению задачи самых умных людей в мире, и совершенно неважно при этом, где они живут и работают. Как доказал Реймонд Ортейг еще в первой половине прошлого столетия, подобные соревнования могут изменить мир.
Новый «Дух Сент-Луиса»
В детстве Реймонд Ортейг пас овец на склонах французских Пиренеев,
[732] а в двенадцать лет он вслед за своим дядей эмигрировал в Америку и устроился на единственную работу, которую мог найти: мыл посуду в ресторане отеля Martin на Манхэттене. В течение десяти лет он дорос до менеджера кафе, затем менеджера отеля, а затем, пустив в дело все свои накопления, купил этот отель. Ортейг переименовал заведение в Hotel Lafayette, а через несколько месяцев приобрел и соседний отель Brevoort. После Первой мировой войны французские авиаторы часто останавливались в этих отелях, и Ортейг любил слушать их фронтовые байки. Он страстно увлекся авиацией, мечтал о том, каким благом могли бы стать путешествия по воздуху, и много думал, как ускорить прогресс в этой области. Когда британские пилоты Джон Элкок и Артур Уиттен Браун
[733] в 1919 году совершили беспосадочный перелет из Ньюфаундленда в Ирландию, у Ортейга возникла идея. 22 мая 1919 года он изложил свой план в коротком письме Алану Хоули, президенту Аэроклуба Америки в Нью-Йорке:
[734]
Джентльмены, в качестве стимула для отважных авиаторов я хочу предложить, при содействии и в рамках правил Аэроклуба Америки, приз в 25 тысяч долларов первому авиатору любой из стран-союзников, кто пересечет Атлантический океан за один полет из Парижа в Нью-Йорк или из Нью-Йорка в Париж. Все детали оставляю на ваше усмотрение.
Призовой полет надлежало осуществить в течение следующих пяти лет, но 3900 морских миль (ок. 7200 км) от Нью-Йорка до Парижа – это вдвое больше, чем дистанция предыдущего беспосадочного полета, и за пять лет никто так и не попытался взять приз. Ортейг не сдавался: он обновил свое предложение еще на пять лет. На этом этапе конкурса появились первые жертвы: летом 1926 года Чарльз Клавьер и Джейкоб Исламоф
[735] погибли, когда их сильно перегруженный самолет развалился на взлете. Весной 1927-го коммандер Ноэль Дэвис и лейтенант Стэнтон Вустер
[736] разбились во время финального испытательного полета. Спустя несколько недель, 8 мая 1927 года, французские авиаторы Шарль Нэнжессе и Франсуа Коли
[737] взяли курс на запад, растворились в рассветной дымке над аэродромом Ле-Бурже под Парижем, и больше их никто не никогда не видел. А затем пришел черед Чарльза Линдберга
[738].
Из всех претендентов на приз Ортейга Линдберг был наименее опытным пилотом. Ни один авиастроитель вообще не хотел продавать ему ни летательный аппарат, ни двигатель, боясь, что его гибель создаст дурное имя их продукции. Газеты обозвали Линдберга «летающим дурачком», после чего перестали обращать на него внимание. Но особенность конкурсов с поощрительными премиями заключается как раз в том, что они открыты для любых участников, в том числе и аутсайдеров. И аутсайдеры иногда выигрывают. 20 мая 1927 года, через восемь лет после первого объявления премии, Линдберг приехал на аэродром Рузвельт-Филд в Нью-Йорке, уселся в самолет «Дух Сент-Луиса» (Spirit of St. Luis), поднялся в воздух и в одиночку безостановочно летел в течение тридцати трех часов тридцати минут, а затем благополучно приземлился на аэродроме Ле-Бурже под Парижем.
Значение полета Линдберга невозможно переоценить. Премия Ортейга привлекла внимание всего мира и ускорила наступление эры перемен.
[739] Одинокие сорвиголовы и трюкачи, кувыркавшиеся между небом и землей, уступили место коммерческим пилотам и пассажирам. За восемнадцать месяцев число американцев, заплативших за путешествие по воздуху, выросло в 30 раз – с шести до 180 тысяч человек, число пилотов утроилось, а самолетов стало в четыре раза больше. Уже упоминавшийся Грег Мариньяк,
[740] пилот и директор планетария имени Джеймса С. Макдонелла, объясняет:
Полет Линдберга был настолько впечатляющим, что изменил отношение всего мира к авиационным перелетам. Благодаря ему этот вид транспорта стал популярным и у потребителей, и у инвесторов. Мы можем провести прямую линию от победы Линдберга в конкурсе Ортейга до 300-миллиардной авиационной индустрии сегодняшнего дня.
Именно Мариньяк в 1993 году подарил мне книгу Линдберга «Дух Сент-Луиса»,
[741] за которую тот в 1954 году получил Пулитцеровскую премию. Грег надеялся на то, что эта книга вдохновит меня и я получу наконец лицензию пилота (это действительно сработало), но вдохновение этим не ограничилось. До того как прочитать «Дух Сент-Луиса»
[742], я думал, что Линдберг просто проснулся однажды утром и решил слетать на восток через Атлантику – просто чтобы доказать себе и другим, что он способен на такой сложный трюк. Я понятия не имел, что он совершил полет, чтобы выиграть приз. Не знал я и того, каким мощным мотивационным рычагом может стать подобное соревнование. Девять команд в общем и целом потратили 400 тысяч долларов, пытаясь выиграть приз Ортейга, составлявший 25 тысяч: шестнадцатикратная сила воздействия!
[743] И ведь Ортейг ни одного цента не заплатил неудачникам: его поощрительный механизм был нацелен только на поддержку победителя. И, что еще лучше, возникшая в результате шумиха в СМИ настолько разогрела интерес публики, что была запущена целая индустрия.
