Когда подкатил к дому, подъехал еще один автомобиль. Из этого вышел один-единственный офицер с капитанскими погонами на довольно широких плечах. Высок, стройного сложения, под фуражкой видны черные, коротко стриженные волосы. Над верхней губой пышные черные усы, на зависть любому кавказцу, но не буденновские. Окинул Игоря взглядом и, не чинясь, подошел, протянув руку:
– Здравствуйте, начальник службы безопасности Котов Валентин Николаевич.
– Здравствуйте, – ответил Игорь на крепкое рукопожатие, отмечая про себя еще одного обладателя здоровой лапы.
– Я так понимаю, Бородин Игорь Юрьевич?
– Правильно понимаете, Валентин Николаевич. – Игорь нарочито обратился к нему по имени-отчеству.
– Кто обнаружил камеру?
– Я.
– Каким образом? – направляясь к кабинету Алины Витальевны, продолжал спрашивать капитан.
– Да я и сам не знаю, – сопровождая его, начал пояснять Игорь. – Показалось что-то неправильным. Может, свет как-то по-особому упал. Присмотрелся – да вроде и ничего нет. Не удержался, подошел вплотную – точно, дырочка, похожая на кратер. Снял картину, а там нежданчик.
– Ясно.
А что неясного. У него небось обнаружение каждой такой закладки проходит по одному и тому же сценарию. Потому как иначе как случайно они не обнаруживаются.
– Нефедов, что у тебя? – когда они вошли в кабинет Михайловой, поинтересовался Котов.
– Отпечатки пальцев где можно и нельзя. Лапали картинку, как родную. Но, подозреваю, что они будут принадлежать хозяйке, потому как тут только она и прибирается, и ее компаньону, снявшему рамку со стены. Закладка сделана минимум полторы недели назад.
– Откуда такая уверенность?
– Михайлова протирала пыль ровно неделю назад. Сомневаюсь, что делала она это грязной тряпкой, а на солнечной панели остались разводы. Значит, пыль успела скопиться, после чего ее стерли, но не особо тщательно, так как раму не снимали, чтобы не возиться с водворением на место. Уборку она делает раз в неделю. Отсюда и такой срок.
– Но могло быть и куда раньше, – скорее утверждая, чем спрашивая, произнес капитан.
– Так точно, Валентин Николаевич.
– Твои обследуют дом?
– Как всегда.
– Ерохин.
– Я, – отозвался один из оперативников.
– Опроси Бородина.
– Есть. Пройдемте, – указал оперативник на дверь в приемную.
Ага. Все верно. Там ведь есть стол, будет где устроиться и записать объяснение. В дверях разминулся с еще одним оперативником. Или скорее все же экспертом, уж больно сложения субтильного. Зато ярлык «ботан» к пареньку подходил как нельзя лучше.
– Товарищ капитан, нашли еще две закладки. Похоже, тут собирались развернуть сеть, но не успели нашпиговать весь дом… – Дверь закрылась, отсекая тонкий и в то же время прокуренный голос паренька.
Как Игорь и предполагал, Ерохин устроился за невысоким журнальным столиком в приемной. Выложил из кожаной папки серый лист бумаги, вооружился перьевой ручкой. И начал задавать вопросы, фиксируя ответы.
Но, признаться, Игорь отвечал на них скорее на автомате. Все его внимание было поглощено тем, как этот русоволосый парень лет двадцати пяти обращался с ручкой. Шариковой подобного не добиться.
Все вертикальные или близкие к этому линии выделялись более жирно. Бородин видел, что, ведя перо вниз, парень давил на него сильнее, отчего усики расходились, выводя широкую полосу. Боковые же и наклонные выходили более тонкими, так как перо при подобном движении попросту не расходилось.
Вот красота да и только! Хотелось не читать слова, а любоваться каллиграфическим почерком. Хм. А что ему самому мешает научиться так владеть пером? Полчаса в день для правописания выделить можно. Опять же, он ведь собирался всерьез заняться изучением талосского языка. А к чему учить только разговорный, если можно освоить и письмо? Решено. Обязательно этим займется.
Опрос продлился недолго. И как раз когда Игорь поставил подпись под объяснением, дверь кабинета выпустила двух экспертов. Те уносили с собой чемоданчики с инструментарием. Либо уже полностью все обследовали, либо – рабочее место Михайловой.
– Ерохин, если ты закончил, то Валентин Николаевич хочет поговорить с твоим подопечным, – произнес Нефедов, направляясь на выход.
– Закончил. Чего мне не закончить, – складывая бумаги, ответил оперативник, одновременно кивая Игорю в сторону открытой двери. Но не обидно, а без заносчивости и где-то даже задорно.
Интересно, отчего они такие дружелюбные? Или это профессиональное? Во всяком случае, никаких причин для подобного отношения к своей персоне Бородин не видел.
Капитан расположился за столом Алины Витальевны. Вполне ожидаемо.
– Присаживайтесь, Игорь Юрьевич, – с открытой улыбкой предложил начальник СБ.
– Товарищ капитан, а что это тут все такие добрые? Прямо и не верится, что в службе безопасности работаете, – все же не удержался Бородин.
– Поверьте, выкручивать руки и ломать кости у нас умеют. Причем, хочу сказать, никто и не думает ограничивать нас в чем-либо.
– Ну конечно. А народ-то поймет такой беспредел? Как вы сами заметили, нравы тут попроще, народ поконкретнее и оружие в свободном доступе, пусть и с некоторыми ограничениями.
– Во-от. Мы не НКВД и здесь не СССР образца тридцать шестого года. А значит, пределы сам наш образ жизни выставляет. К примеру, если у меня будет уверенность в том, что вас есть за что прессовать, не сомневайтесь, пойдете под пресс. И люди нормально к этому отнесутся, если будут уверены, что я вас взял в оборот не за то, что вы отбили у меня девку. Н-да. Хотя здесь это очень даже причина… Вот хорошее все же вы с Алиной Витальевной задумали дело.
– Я все понял. Вежливость как инструмент.
– Вежливость как вежливость, и не более того, – покачав головой, возразил капитан.
– Ладно. Хорошо. Итак, у вас ко мне есть еще какие-то вопросы. Я вроде бы уже все рассказал вашему оперативнику.
– Вопросов нет. Есть деловой разговор. Я и раньше хотел вас вызвать к себе, но коль скоро так случилось, то не вижу смысла откладывать беседу.
– Я слушаю вас, Валентин Николаевич.
– Суть в том, что все, кто имеет дела за пределами княжества, в той или иной мере находятся на связи со службой безопасности. Сталкеры, мародеры, купцы – никаких исключений.
– И Алина Витальевна тоже?
– Разумеется. Ничего сверхъестественного, просто способствует в сборе информации об образе жизни, обычаях, нравах, расположении хуторов, населении. Для нее это необременительно. Нам же помогает составить полноту картины окружающих нас земель.
– Я так понимаю, сейчас вы станете брать у меня расписку о неразглашении?
