«Словно привидения какие-то», – подумала я, следя за тем, как девушки неслышно скользят над полом. Их белые подолы при этом жутковато развевались, усиливая ощущение парения, а из-под вуалей то и дело показывались черные, длинные, идеально прямые пряди, из чего я заключила, что мораны, скорее всего, поголовно белокожи и темноволосы. Что в принципе было объяснимо.
А еще я обратила внимание на другое – не все дамы смогли отойти далеко от двери. Три были вынуждены остановиться в пяти шагах от парадного входа. Еще четыре леди сумели пройти примерно треть расстояния до того места, где стояла я. И только одна смогла преодолеть половину, после чего все леди, как по команде, изобразили почтительные реверансы и замерли в крайне неудобных позах.
По в моей руке нервно дернулась, а повелитель Таалу поднялся на вершину пирамиды и уже оттуда, усевшись на белоснежный трон, бросил:
– Можете подойти ближе.
Я чуть было озадаченно не поскребла затылок кончиком такой же озадаченной метлы, но увидела, что девушки, послушно выпрямившись, сумели сделать с десяток дополнительных и весьма неуверенных шагов. Затем еще раз смерила взглядом расстояние от трона до двери и от двери до подножия пирамиды. Прикинула кое-что в уме, посчитала. И только после этого сообразила, что владыка забрался наверх не потому, что ему так хотелось – он просто максимально увеличил расстояние до подданных, чтобы не доставлять им лишнего неудобства. Ну и о себе, разумеется, заботился, чтобы не приходилось каждый раз надрывать глотку, пытаясь донести свою мысль до тех, кто не был способен отойти далеко от входа.
– Леди Нораатис, приступайте, – приказал владыка, когда стало ясно, что дальше невесты не пройдут.
Я покачала головой, покрепче ухватилась за метлу и послушно направилась к дамам, до сих пор не слишком представляя, что именно буду с ними делать.
Нет, насчет предсказаний и того, что мы умеем ощущать беду, повелитель действительно не ошибся. Как и насчет того, что наше прозрение срабатывает исключительно с другими. Но не с собой. Правда, даже это не давало никаких гарантий, хотя, возможно, деталей владыка просто не знал.
Приблизившись к самой стойкой леди, я окинула ее беглым взглядом и неуверенно обернулась.
– Мне нужно взять девушку за руку.
С пирамиды донесся резкий щелкающий звук, прозвучавший как удар хлыста, и невеста поспешно задрала рукав и подсунула мне под нос изящное запястье.
«Порода определенно чувствуется, – мельком подумала я, осторожно обхватив его пальцами правой руки и предварительно переложив метлу в левую. – Кожа очень нежная. Пальцы изящные. Косточки хрупкие… даже странно, что при таких мощных бедрах девушки настолько тонкие. Может, у них под платьями что-то подложено?»
Окинув фигуру леди быстрым взглядом, я, к сожалению, не смогла ни подтвердить, ни опровергнуть это предположение. Зато совершенно неожиданно наткнулась на такой же настороженный, внимательный и до крайности цепкий взгляд из-под белой вуали и мысленно присвистнула.
«Ого. А кажется, леди не рада меня здесь видеть!»
Моранка, правда, молчала, но и мне нечего было сказать. Я только заметку сделала в памяти и, сжав запястье покрепче, ненадолго прикрыла глаза.
Холод… холод в эмоциях, в душе, даже в теле… словно беззвездная ночь накрыла будущее этой девушки, не позволяя мне заглянуть глубже. Ни мыслей, ни чувств, ни тревог… словно их кто-то стер, не озаботившись оставить ни единого следа. Одновременно с этим я очень отчетливо поняла, что неприятна леди. И, некоторое время подождав, с облегчением отпустила ее руку.
– Дальше, – непреклонным тоном велел повелитель, когда я обернулась, планируя поделиться с ним впечатлениями.
Ну, дальше так дальше. Я обошла застывшую в недоумении невесту и отправилась к следующей в надежде, что хотя бы с ней что-то прояснится.
И снова – холод. Глухая тишина в эмоциях и полностью закрытое будущее. Ни беды, ни счастья, ни радости, ни горя… словно передо мной стояло не живое существо, а самая обычная кукла.
Одним словом, пустышка.
Не дожидаясь нового окрика, я отпустила вторую девушку и направилась к третьей, уже держащей наготове обнаженное запястье. Без особой надежды коснувшись его, я, как обычно, прикрыла глаза и… едва не отшатнулась.
Смерть. На девушке лежала самая настоящая печать Смерти, которая появляется в аурах всех обреченных незадолго до гибели. Причем печать была настолько яркой, что меня аж прострелило от макушки до копчика, мгновенно выморозив все нутро. Это было страшно. Больно. От открывшейся жути меня так скрутило, что я едва удержала рвущийся наружу стон. И, с трудом разорвав контакт, потратила немало времени, чтобы отдышаться и прийти в себя.
Отвыкла я от таких испытаний. Уже лет пять ничего подобного не видела. И, признаться, была бы рада не видеть вообще никогда, потому что последний человек, у которого была похожая печать, умер настолько жутко, что мне до сих пор по ночам снились кошмары.
Но откуда печать могла появиться у самой обычной женщины? И что должно случиться с бедняжкой, раз ее пометила сама Смерть?!
– Дальше! – повысил голос повелитель, когда я во второй раз к нему обернулась, не зная, как поступить. – Делай свою работу, ведьма! О результатах доложишь позже!
Проклятый моран…
Он, конечно, не в курсе, что прозрение – это тяжкая работа даже для верховной, не говоря уж о простой ведьме. Касаясь чужого будущего, мы тратим много сил. Но еще больше тратим их на то, чтобы чужие проклятия, беды и горести не коснулись нашей собственной судьбы. Еще не хватало – перетягивать на себя чьи-то роковые ошибки!
Знала бы я, что именно сегодня ему приспичит устроить проверку, заранее подготовилась бы. К примеру, отпросилась на часок наверх, чтобы подпитаться от солнца. Или камешек-накопитель с благодатью использовала… есть у меня один, про запас. Но нет, вчера господин владыка смолчал, а я теперь страдай, мучайся. И гадай про себя, на сколько хватит моих стремительно тающих сил.
Утерев со лба холодный пот, я отступила от обреченной невесты и, стиснув зубы, по очереди обошла оставшихся. Поскольку зал был большим, а девицы стояли на приличном расстоянии друг от друга, на это ушло немало времени. Когда я закончила, едва держалась на ногах, а платье у меня на спине промокло так, что его можно было выжимать.
Наверное, если бы не По, я бы свалилась прямо там, у дверей, надеясь, что кто-нибудь подберет меня по дороге. Да только гордость не позволила, так что пришлось устало опереться на рукоять метлы и, подняв на пирамиду измученный взгляд, едва слышно прошептать:
– Я закончила…
В ту же секунду двери снова отворились, и возникший на пороге Риату недвусмысленным жестом велел невестам выметаться из тронного зала. Девицы, почти одновременно сорвавшись с места, торопливо, но все так же бесшумно выплыли в коридор. А последняя, проходя мимо меня, кинула из-под вуали еще один пристальный взгляд. И было в нем столько злорадства и презрения, что я заставила себя выпрямиться и мысленно пожелала ей… уйти. Причем далеко и очень-очень надолго.
