1 января 2010 года состоялось открытие зоны свободной торговли Китай — АСЕАН. Это 3-я по экономической мощи зона свободной торговли в мире после ЕС и НАФТА. КНР в отношении государств АСЕАН проводит тактичную политику, не вмешиваясь в их внутренние дела. Всем им КНР предоставляет более свободный доступ на свой рынок и допускает дефицит в торговле с ними (что принесло рекордные прибыли предпринимателям АСЕАН).
В октябре 2013 года на саммите АТЭС на Бали Си заявил о цели увеличить товарооборот с 400 млрд долл. в 2012 году до 1 трлн в 2020-м
[677].
Впрочем, везде в ЮВА опасения от соседства с северным гигантом присутствуют. Китай не может поделить с Филиппинами одинокий риф Скарборо (китайское название — Хуанъянь), ценный только как место рыбного промысла. Весьма непросты отношения с Вьетнамом. В годы американской агрессии Пекин однозначно поддерживал ДРВ. Но когда объединенный Вьетнам стал претендовать на роль лидера комдвижения в Азии и региональной державы, Китай решил поставить его на место. КНР поддержал камбоджийский режим «красных кхмеров» в его конфликте с Ханоем, а когда вьетнамцы свергли этот режим, Пекин двинул войска во Вьетнам, где потерпел болезненное поражение.
В мае 2014 года в очередной раз обострились отношения с Ханоем, после того как китайский траулер протаранил вьетнамское рыболовецкое судно, и Китай установил буровую платформу в акватории Сиша, или Парасельских островов, которые обе страны считают своими. Позиция Пекина: он не пойдет «ни на какие уступки и компромиссы» в территориальном вопросе. В то же время китайское руководство осознает, что обострение территориальных споров с соседями повышает риск изоляции или создания их единого фронта, который с удовольствием поддержат США
[678]. Что уже и происходит. В августе 2014 года председатель Комитета начальников штабов Джон Дэмпси стал первым американским военным такого ранга, который посетил Вьетнам впервые более чем за 40 лет, и речь шла о приобретении оружия США и о совместных усилиях по сдерживанию китайской мощи
[679]. Впрочем, 29 октября 2014 года китайский лидер Си Цзиньпин выступил с программным заявлением, в котором провозгласил «политику добрососедства, основанную на дружбе, искренности, взаимной выгоде и инклюзивности»
[680].
У Китая непростые отношения с Индией. Страны в их современном виде были образованы почти одновременно после Второй мировой войны и демонстрировали взаимные симпатии, которые, правда, омрачались взаимными подозрениями, пограничными спорами и претензиями обеих стран на лидерство в третьем мире, спорами по Тибету. Когда в 1959 году Пекин ликвидировал автономию Тибета, его лидер — Далай-лама XIV — бежал в Индию, где образовал правительство в изгнании. Сразу возобновились пограничные распри. Неру был уверен в нерушимости установленной британцами границы их империи, Мао считал их проявлением несправедливой империалистической политики и одним из символов национального унижения
[681]. В 1962 году дело дошло до вооруженного конфликта, в котором Китай взял верх, сохранив контроль над районом Аксайчин, который Индия считает территорией своего штата Джамму и Кашмир. Москва тогда не поддержала КНР, а США и Великобритания начали прямые военные поставки в Индию. В 1993 и 1996 годах Китай и Индия подписали соглашения, по которым обязались уважать «линию фактического контроля».
В основе партнерств с Индией лежит взаимный экономический интерес, прежде всего, возрастающая торговля, выход на 100 млрд планировался на 2015 год. В то же время обе стороны признают, что конфликтная основа не исчезла, а политически «законсервирована». В Пекине не остались незамеченными шаги Индии по сближению с США, Японией, Австралией, имевшие место после заключения Дели в октябре 2008 года соглашения с Вашингтоном по сотрудничеству в ядерной области. Критически реагирует Китай на активизацию Индией военного строительства в районе спорных территорий. Напряжение вызывает взаимное наращивание влияния в стратегическом «подворье» другой стороны (Индия — во Вьетнаме и Сингапуре, Китай — в Мьянме, Бангладеш и Шри-Ланке).
С стороны Индии — особенно на неофициальном уровне — к Китаю обращен внушительный набор претензий: поддержка Пакистана, стремление стать региональным гегемоном, поддержка маоистов в Непале, подавление протестов в Тибете, желание контролировать ключевые отрасли в индийской экономике, искусственное создание профицита внешней торговли и т. д. В 2013 году было несколько вооруженных инцидентов на китайско-индийской границе с жертвами с обеих сторон
[682]. Смягчили напряженность визиты Ли Кэцяна и Си Цзиньпина в Дели в 2013–2014 годах и индийского премьера Нарендры Моди в Китай в мае 2015 года.
Для Пекина традиционно приоритетным является пакистанский вектор. В Исламабаде также относят Китай к числу ближайших партнеров, несмотря на союзнические отношения с США. Пакистан заинтересован в более активном вовлечении Пекина в дела Южной Азии, что могло бы привести к корректировке баланса на субконтиненте не в пользу Индии. Сложилась система взаимной поддержки по продвижению в региональные организации: с ее помощью Китай получил статус наблюдателя в СААРК (Ассоциация стран Южной Азии), а Пакистан — в ШОС. В 2009 году были подписаны соглашения о помощи КНР в строительстве двух пакистанских АЭС, что особенно симптоматично, учитывая отказ Соединенных Штатов предложить Пакистану сделку в ядерной сфере, аналогичную той, которую они заключили с Индией. Пакистанский вектор будет объективно осложнять китайско-индийские отношения.
Центральная Азия для Китая — перспективно важный, стратегический тыл, в том числе и в его конкуренции с США, источник стабильных и все возрастающих поставок углеводородов и сырья. Китай стал крупнейшим инвестором и торговым партнером стран Центральной Азии, а для некоторых из них (Киргизии и Таджикистана) еще и важнейшим экономическим донором. Строятся новые линии коммуникаций, призванные соединять транспортные артерии ЦА. Наибольшие инвестиции Китаем в ЦА сделаны в приобретение нефтегазовых активов. Сегодня компании из КНР контролируют до 40 % всей нефтегазовой сферы Казахстана. На Китай ориентированы два крупнейших транспортных проекта, реализованных в регионе в последние годы: нефтепровод Казахстан — Китай (Атырау — Алашанькоу) и газопровод Туркмения — Китай (Саман-Тепе — Алатау). Достигнуты соглашения о строительстве двух газопроводов Казахстан — Китай пропускной способностью 40 и 10 млрд куб. м в год
[683]. Заполнение Китаем образующегося в результате «ухода России» вакуума представляется некоторой части элит стран региона более предпочтительным, чем усиление влияния США, Турции, ЕС, а тем более исламских фундаменталистов. Но нельзя сказать, что в Центральной Азии «смирились» с неизбежным доминированием Китая. В политических кругах государств региона весьма распространены опасения по поводу перспектив зависимости от Китая.
