Западные страны также имели тенденцию втискивать происходившее в прокрустово ложе формулы «демократия против диктатуры». Попытки России и других стран объяснить Западу, чем эта «демократия» хуже любой диктатуры, заканчивались ничем. Ни Россия, ни Китай не заинтересованы в создании в этом регионе нового суннитского халифата и террористического интернационала, следующей целью которого вполне может стать Россия.
Вместе с тем, в каждой стране (или группе стран), пережившей революцию, была и своя специфика. Огромную роль — в Египте едва ли не решающую — играла армия, как минимум не мешавшая отстранению от власти правящих кланов, небезосновательно надеясь в будущем усилить собственную роль. В Ливии и Йемене проявились племенные противоречия. В Омане и Бахрейне бунтовали шииты. В Марокко и Иордании бедуинская верхушка и массы протестовали против проводимой правительствами своих стран политики, не ставя под сомнение власть монархов. В Алжире и Сирии борьба против авторитарного режима и засилья армии сочеталась с религиозными конфликтами. Сирийская правящая группировка — алавиты — отколовшееся от шиизма течение, которое многие в мусульманском мире считают отошедшим от ислама вообще, — тогда как большинство населения сунниты
[866].
Волнения наблюдались даже в монархиях Аравийского полуострова. В Саудовской Аравии бунты вспыхнули в восточных провинциях, где шииты требовали отмены дискриминации по религиозному признаку и освобождения политических заключенных. В Омане в феврале — марте 2011 года тысячи протестовали против безработицы и коррупции. В марте того же года более 100 интеллектуалов в Объединенных Арабских Эмиратах подали петицию с предложением ввести избираемый парламент, за что некоторые из них были арестованы за оскорбление верховной власти
[867].
«Арабская весна» пошла не в том русле, в котором ожидали ее творцы или западные правительства. Выборы не стали панацеей. Откровенные исламисты пришли к власти в Тунисе, Египте и Марокко. В Ливане, где стабильность власти зиждется на шатком консенсусе между 18 религиозными и этническими группами, политический кризис был вызван выходом из правительства Хезболлы, радикальной исламской организации, располагающей более существенными военными возможностями, нежели официальные вооруженные силы страны. И в Тунисе, и в Египте продолжались многотысячные демонстрации с требованиями углубления революции, все более суровых наказаний для представителей старого режима. При этом нарастала разруха. Каждый день протестов стоил экономике потерями сотен миллионов долларов, оттоком иностранных туристов, разорением мелкого и мельчайшего бизнеса, живущего и умирающего одним днем. Безработица удвоилась, зарубежные инвестиции иссякли по всему арабскому миру. Резко упали доходы от туризма
[868].
Тунисская писательница Сухир Стефенсон утверждала: «Через год (после революции. — В. Н.) у нас нет ни демократии, ни веры к избранным официальным лицам, ни улучшенной конституции. Права человека и права женщин под угрозой. Экономика тонет. Туризм деградирует. Кто хочет провести отпуск среди банд бородатых бродяг, которые штурмуют посольства, поднимают свой черный пиратский флаг над университетами и сжигают грузовики, перевозящие пиво?»
[869]
В Ливии против Каддафи ополчились США, Франция, Великобритания, Катар и Саудовская Аравия. Арабские монархии профинансировали военную операцию, американцы обеспечили военно-техническое и разведывательное обеспечение, а Париж и Лондон провели военно-воздушные и секретные наземные операции. Основные массы боевиков составили сепаратисты из Киренаики и бойцы Аль-Каиды. Каддафи был растерзан толпой — совсем не по-мусульмански. Вновь созданное правительство мало что контролирует. Был убит посол Соединенных Штатов. В Бенгази, где началась ливийская революция, продолжали греметь взрывы и выстрелы, жертвами которых становились египетские рабочие, французские инженеры, турецкие менеджеры
[870]. Свидетельством того, что западные государства фактически признали крах Ливии, стала экстренная эвакуация из страны их граждан и дипломатических представительств
[871]. В массовом порядке бежали и египтяне, составлявшие значительную часть рабочей силы.
Первый избранный премьер-министр Ливии Мустафа Абу Шагур продержался у власти один месяц, и к лету 2015 года, когда пишутся эти строки, там уже сменилось семь премьеров. Исламисты доминируют в Генеральном национальном конгрессе — первом послевоенном парламенте. Разоружить боровшиеся с Каддафи вооруженные банды, естественно, не удалось. В октябре 2013 года сепаратисты в Восточной Ливии, где находятся основные месторождения нефти, заявили о создании собственного правительства, а премьер-министр Али Зейдан был похищен. Американская политика в Ливии характеризуется аналитиками как абсолютный провал
[872]. Запад признает законным правительство, которое располагается в Бейде, но не доверяет ему настолько, что не дает распоряжаться деньгами, выручаемыми им от продажи нефти
[873].
В Йемене революционные события привели к гуманитарной катастрофе, разрешению которой лишь частично помогает экстренная помощь по линии ООН. Более полумиллиона человек были вынуждены покинуть дома. 13 млн йеменцев не имеют доступа к чистой питьевой воде, 10 млн недоедают
[874]. В Йемене активность Аль-Каиды сдерживалась атаками на нее американских беспилотников. По числу выпущенных с них ракет по своей территории с 2012 года Йемен вышел на первое место, оставив позади Пакистан
[875].
6 февраля 2015 года хуситы — члены шиитской организации Ансар Алла — объявили о победе над прежними суннитскими властями. Главные политические лозунги хуситов: США и Израиль — исчадия ада, как и любые власти, которые с ними сотрудничают. Это поставило крест на многолетней политике Соединенных Штатов, где Йемен еще недавно служил образцом успешной американской антитеррористической стратегии
[876].
