В 2014 году США, как в 1990-е, опережали другие развитые страны по росту ВВП — до 4 % в последние два квартала по сравнению с 1,8 % для ОЭСР
[335]. Но любопытен феномен последних лет: в США наибольший прирост демонстрировали традиционные отрасли экономики и те штаты, которые производят нефть и газ. Как отмечают американские аналитики, «большие победители в современной экономике — «материальные парни» — люди, которые выращивают зерно, бурят нефть и прокладывают трубопроводы»
[336].
Прежде всего, следует отметить так называемую «сланцевую революцию» — резкое увеличение добычи сланцевого газа и нефти. В 2000 году на него приходилось только 2 % газоснабжения в США, в 2012 году — 37 %, а через два десятилетия эта цифра достигнет 65 %. Уже разведанные в США запасы позволят поддерживать современный уровень потребления газа на протяжении более чем ста лет
[337]. Развитие сланцевых технологий позволило США еще в 2013 году стать крупнейшей газодобывающей страной в мире, а в первом полугодии 2014 года выйти в мировые лидеры и по добыче нефти — 11,5 млн баррелей в сутки. Падение цен на нефть имело двоякое последствие для американской экономики. С одной стороны, подешевевшее топливо оживило предпринимательскую и потребительскую активность. С другой, началось сокращение бурения новых скважин сланцевого газа, добыча которого становилась нерентабельной
[338].
США — второй экспортер в мире (после Китая), по итогам 2013 года объем экспорта товаров и услуг превысил 2,3 трлн долл
[339]. По темпам прироста в структуре американской внешней торговли лидируют также энергоносители — бензин, керосин, дизельное топливо, а также уголь (годовой прирост на 114 % в 2013–2014 годах), за которыми следуют нефть и газ (рост на 68,3 %). В среднем прирост по сырьевым товарам составил 32,7 %. И, напротив, доля США в общемировом экспорте промышленных товаров с 2001 по 2014 год снизилась с 19 до 11 % (Евросоюза с 22 до 20 %, тогда как доля Китая выросла с 7 до 21 %). Так что, вопреки установке Обамы, США увеличивают не высокотехнологический, а сырьевой экспорт
[340].
Конкурентным преимуществом США является научно-технологическое лидерство. В 2010 году на долю США приходилось 34,4 % мировых расходов на научные исследования (Япония и Китай — по 12,3 %, весь Европейский союз — 23,3 %, Россия — 1,9 %). Из девяти важнейших технологий — композитные материалы и нанотехнологии, сельскохозяйственные, медицинские, энергетические, компьютерные, информационные, авиакосмические и автомобильные технологии — США занимают первую позицию в восьми областях (исключение — автомобили, которые лучше в Германии и Японии).
Самый мощный инструмент экономической политики США — доллар, который на протяжении почти 90 лет является основным, и 70 лет — практически монопольным платежным средством, инструментом накопления и кредита. Курс доллара вообще не волнует ФРС при проведении денежной политики. Долларом можно расплатиться в любой точке мира. Ими оплачивают экспортируемые из США товары. Очень хороший американский товар, с которого получается едва ли не наибольшая чистая прибыль, — бумажные доллары (они стоят казначейству не больше цены бумаги и печати), 60 % которых обращаются за пределами Соединенных Штатов. Их было бы еще больше, если бы не купюры в 500 евро, которые более популярны среди наркоторговцев, контрабандистов и других представителей международного преступного мира
[341]. Удельный вес доллара в международных расчетах составлял 86 %, в международных резервах — 64 %, в иностранных банкнотах, обращающихся за рубежом, — 65 %, в хранящихся долговых обязательствах — 46 %
[342]. Вместе с тем с появлением евро относительное место доллара уменьшилось, в этом же направлении действует растущий интерес к юаню.
С 1980-х годов Соединенные Штаты потребляют больше, чем производят, все глубже залезая в долг. Государственный долг США колоссален, он превышает размеры ВВП (как и совокупный размер долгов домохозяйств). Однако преимущество мировой роли доллара помогало покрывать дефициты федерального бюджета посредством «количественного смягчения», выпуска облигаций федерального правительства без угрозы для стабильности финансовой системы США. Имеет значение и то, что рынок ценных бумаг по размерам денежных активов значительно превосходит банковский сектор. Граждане, американские финансовые институты, иностранные центральные банки и компании бесперебойно поглощали выпуски американских государственных облигаций, которые рассматриваются как безрисковые активы, наличие которых обязательно в инвестиционных портфелях. Примечательно, что дело редко доходит до погашения этих обязательств. В отсутствие других привлекательных сфер приложения спрос на казначейские обязательства по-прежнему велик, и это позволяет заменять облигации, которым наступил срок погашения, новыми выпусками.
Даже тот факт, что рейтинговые агентства «Мудиз» и «Стэндэрд энд Пурс» в августе 2011 года впервые в истории понизили кредитный рейтинг США в связи с политическими рисками, не отразился на покупках облигаций американского казначейства иностранными кредиторами. Страны, располагающие избытком капитала, не имеют реальной альтернативы американскому инвестиционному рынку. В 2015 году Китай перестал быть главным держателем американского долга и с 1,223 трлн долл. уступил первенство Японии (1,224 трлн). Россия, резко сокращавшая эту позицию — со 164,9 млрд в 2013 году до 69,6 млрд, являлась двадцатым в мире держателем долга
[343].
США по-прежнему опережают другие страны по капитализации рынка. В 10.10 утра 25 августа 2014 года индекс Standard&Poors-500 впервые в истории перевалил за отметку 2000, а общая капитализация эмитировавших акции компаний достигла 66 трлн долл. Индекс утроился с марта 2009 года, рынок рос на протяжении 65 месяцев. Впрочем, на фоне безграничного биржевого оптимизма зазвучали голоса, предупреждающие о возможности образования нового пузыря
[344]. С началом войны с ИГИЛ в Ираке индекс вновь опустился ниже 2 тысяч.
