Неудачи России в войне с Японией в 1904–1905 годах привели сначала к серьезному брожению среди интеллигенции и либерального дворянства, а затем и к массовым протестам в городах, вооруженным столкновениям и крестьянским бунтам. «Российские мечты об азиатской судьбе превратились в ночной кошмар военного поражения и революции»
[411]. На фоне всероссийской забастовки осени 1905 года император Николай II согласился на серьезную либерализацию политического строя.
Россия получила конституцию, политические свободы, двухпалатный парламент и стала конституционной монархией. Первые две Государственные думы, в которых большинство принадлежало либеральной партии конституционных демократов (кадетов), были настолько оппозиционны, что их заседания превратились в нескончаемый антиправительственный митинг, и были распущены после нескольких месяцев работы. Лишь избранная в 1907 году Третья дума, где ведущей партией стала более умеренная партия октябристов, занялась законотворчеством и доработала отведенный ей пятилетний срок. Восстания в стране продолжались вплоть до 1907 года и были подавлены активными усилиями премьера Петра Столыпина силой оружия. При Столыпине Россия осуществила мощный экономический рывок, однако премьер был убит в Киеве в 1911 году социалистом-революционером.
В Первую мировую войну Россия оказалась втянута в силу своих союзнических обязательств перед Антантой, в которую входили также Великобритания и Франция; собственных геополитических интересов на Балканах и в союзных славянских государствах, которым все больше угрожали Австро-Венгрия, Германия и Оттоманская империя.
Гибель империи
Первая мировая война и последовавшая в 1917 году революция до сих пор окружены множеством мифов. Чаще всего считали, особенно в советские времена, так: слабая и нищая Россия терпела поражение в Первой мировой войне, ее экономика рухнула, армия развалилась, людские ресурсы иссякли, свирепствовал голод, недееспособное и неадекватное самодержавное правительство вело страну путем измены, за что буржуазия его и свергла в Феврале, а ее, в свою очередь, в Октябре свергли пролетариат и крестьянство. Все это весьма далеко от истины!
В начале ХХ века Россия не была сверхдержавой, но была одной из великих держав. 22,4 млн квадратных километров (площадь современной Российской Федерации — около 17 млн квадратных километров). Численность населения около 170 млн человек, каждый восьмой на планете (сейчас — каждый 50-й). Русское экономическое чудо было реальностью. По общим показателям индустриального развития Россия оказалась на четвертом месте на планете, ее доля в мировом промышленном производстве составляла 8,2 %
[412].
Россия уже не была неограниченной монархией, а Николай II был адекватным руководителем страны. Он проявил это мужество, когда принял на себя командование армией в августе 1915 года, после чего возросла ее боеспособность. На внутреннем фронте он пытался демонстрировать свою волю, неподвластность требованиям Думы и, в то же время, лавировать, идя на точечные уступки требованиям оппозиции, что приводило к частым переменам в кабинете министров, непродуктивным во время войны.
Российский бизнес в начале войны активно способствовал переводу экономики на военные рельсы, принял активное участие в формировании военно-промышленных комитетов, земских и городских союзов (Земгор), взявшихся оказывать всестороннюю помощь фронту. Однако именно эти организации и стали одним из важнейших инструментов дестабилизации императорской власти. В земгоровских кругах были составлены еще в 1915 году списки будущего правительства, которые почти полностью совпали с составом первого Временного правительства, возникшего после Февраля. Из земгоровских кругов вышла и широко распространявшаяся по стране концепция «блока черных сил»: германофильской придворной партии, выступающей за сепаратный мир. Главой ее объявлялись императрица Александра Федоровна и Георгий Распутин, хотя доказательств их предательства никем найдено не было.
Ведущей социальной группой, приближавшей революцию, явилась интеллигенция. Во время войны пораженческие, антиправительственные настроения в ее среде оказались распространены достаточно широко, многие считали патриотизм прибежищем негодяев. Именно из нее в основном и складывались все оппозиционные политические партии — от либеральных до экстремистско-террористических, включая большевиков.
Пролетариат и крестьянство по мере затягивания войны начали задавать вопросы о справедливости ее целей, правильности правительственной политики и не всегда находили устраивающие их ответы. Но инициаторами изменения существовавшего государственного строя рабочие и крестьяне, настроенные в основном консервативно, не выступали.
В русской революции сыграли роль внешние силы. Как и другие воюющие страны, Россия была объектом подковерной дипломатии, подрывных усилий спецслужб, международных пиар-кампаний, финансовых махинаций. Центральные державы проводили активную подрывную деятельность против России в рамках «стратегии апельсиновой корки»: расчленить Россию «как апельсин, без ножа и ран, на ее естественные исторические и этнические составные части» — Финляндию, Польшу, Бессарабию, Прибалтику, Украину, Кавказ, Туркестан, которые должны стать независимыми государствами под германским контролем
[413]. Финансируемый из Германии копенгагенский Институт изучения социальных последствий войны во главе с Гельфандом (Парвусом) выступал спонсором не только Ленина и большевиков, но и других оппозиционеров. Вклад в нарастание революционных тенденций внесли и союзники России, чья политика была, как минимум, трехслойной. На уровне глав государств, степень доверительности была высока (что не помешало предать Николая II). На втором — элитном — уровне к России относились плохо, считая ее диктатурой, а русских — полуварварским племенем. Отсюда — плохая пресса о России и ее руководстве. На третьем уровне — общественно-политическом — осуществлялась поддержка оппозиции внутри страны. Собственно, а когда политика Запада была другой?!
К моменту Февральской революции Россия была готова в военном и экономическом отношениях к успешному продолжению военных действий. Страна вооружила, снабдила и выставила на поле боя 60 армейских корпусов вместо тех 35, которыми располагала в начале войны. Численность действующей армии, в 1915 году не достигавшая 4 млн, к концу 1916 года составила 7 млн человек. Страна значительно нарастила свою собственную оборонную промышленность. Рекордными темпами — за 12 месяцев — удалось построить 1050-километровую железнодорожную колею до Мурманска, куда в основном поступала внешняя помощь. Продовольственные трудности в России имели меньшие масштабы, чем в других воевавших странах, наблюдались только в крупных городах, а основную массу населения — крестьянство — не затронули вообще. Потери убитыми, умершими от ран и ранеными (5,5 млн человек) были меньше, чем у Германии (6,05 млн), сражавшейся на два фронта. А по отношению к общему числу мобилизованных были вообще наименьшими из всех основных воевавших стран — 35,5 %, по сравнению с 47 % — у Франции и 55 % — у Германии. Уже было ясно, что в войну на стороне Антанты в ближайшее время вступят Соединенные Штаты.
