Хрущев был сторонником резкого сокращения советской военной машины: «Если военных не контролировать и дать им возможность развернуться в собственное удовольствие, то они вгонят страну в бюджетный гроб»
[424]. Он считал, что, располагая потенциалом ракетно-ядерного удара, СССР мог позволить себе гораздо более компактные вооруженные силы, которые были сокращены с пяти с лишним до двух с половиной миллионов человек. Такая логика показалась опрометчивой в период упоминавшегося Карибского кризиса, когда мир был на волоске от катастрофы. Армию и ВПК не пришлось долго уговаривать поддержать отстранение Хрущева от власти.
После октябрьского Пленума ЦК 1964 года он был отправлен в отставку. Во главе страны сначала оказался триумвират — Брежнев, избранный первым секретарем ЦК, Алексей Косыгин — председатель правительства и Николай Подгорный — председатель Президиума Верховного Совета СССР. Немедленно были упразднены совнархозы и вновь образованы прежние отраслевые министерства. Однако они уже не располагали прежним весом и самостоятельностью, поскольку не могли принимать важные решения без согласования с сохранявшимися и усиливавшимися отраслевыми отделами ЦК КПСС. Столкновения между министерствами и ЦК были одной из важных причин заминок в проведении экономических реформ 1960-х годов, связанных с именем Косыгина и предполагавших большую самостоятельность предприятий. Брежнев все больше сосредоточивал процесс принятия решений в своих руках, не обладая при этом ни замашками диктатора, ни качествами крупного публичного политика.
Сейчас эпоха позднего СССР часто воспринимается как период застоя, который вел к краху государства. Однако в тот период — в 1960–1970-е годы, — все выглядело совсем иначе. Именно тогда страна достигла наивысшей доли в мировом ВВП — 12,3 %
[425] (сейчас на РФ приходится чуть более 3 %). Государства Запада казались все менее управляемыми, о переходе каких-либо новых стран к демократии речи не было, а социалистические (или псевдосоциалистические) режимы множились повсеместно на фоне прорывов СССР в космос.
Советский режим обеспечивал политическую стабильность, для чего использовались административные меры — аресты, ссылки, высылки за границу, содержание в тюрьмах, психиатрических больницах нескольких сот, максимум — тысячи человек. В средствах массовой информации и сфере культуры сохранялась цензура. При этом экономическое развитие замедлялось во многом из-за перекоса в отрасли военно-промышленного производства и укрепления армии. Именно во времена Брежнева СССР достиг военно-стратегического паритета с США и НАТО, что (наряду с «вьетнамским синдромом» в Вашингтоне) явилось важной причиной для начала политики разрядки и заключения серии российско-американских договоров о контроле над вооружениями. Средства отвлекала и активная внешняя политика: поддержка стран социалистического лагеря, усилия по расширению экономического и политического влияния в третьем мире. К моменту смерти Брежнева в 1982 году власть терявшего силы генсека вызывала усмешки, а страна жила в условиях постоянного дефицита множества товаров.
Скоропостижная смерть двух следующих лидеров — Юрия Андропова и Константина Черненко — привела к вершине власти в 1985 году представителя «шестидесятников» — Михаила Горбачева.
Он был полон позитивных намерений: намеревался в одностороннем порядке прекратить холодную войну и прекратил ее, он добивался демократизации советского строя, что не пришло бы в голову его предшественникам. Он собирался улучшить хозяйственное положение, допустив ограниченные элементы рыночных отношений, ослабить нагрузку избыточного военно-промышленного комплекса на экономику, избавиться от старой коммунистической элиты, мешавшей отойти от одиозных крайностей советского режима, которые препятствовали адаптации к вызовам развития. Но в планы Горбачева вовсе не входили распад «социалистической системы», уход от власти КПСС (а значит — и его самого), равно как и распад СССР. Это явилось во многом неожиданным побочным результатом его деятельности.
Перестройка являлась претворением в жизнь определенной политической философии: ее сторонники были глубоко убежденными приверженцами общегуманитарных ценностей, социализма с человеческим лицом, государственной собственности и демократии, которым не позволяли утвердиться пережитки сталинизма, партийный аппарат (либо только консервативная ее часть) и спецслужбы. Достаточно дать людям свободно высказывать все, что они думают, и выбирать себе начальников, как социализм сможет развернуться во всю свою ленинскую силу. Этот набор идей, весьма характерный для всего поколения интеллигенции, которое заняло руководящие посты в партии, правительственных структурах, в средствах массовой информации в 1980-е годы, даст рождение такой модели государственного устройства, которое не было — и вряд ли могло быть — жизнеспособным.
Что я имею в виду? В мире существовали и существуют жизнеспособные демократии с рыночной экономикой, наглядным примером которых являются страны Запада. Есть функционирующие авторитарные государства с плановой экономикой, и ведущим среди них выступал именно Советский Союз. Есть функционирующие авторитарные государства с рыночной экономикой — Российская империя, современный Китай или Азиатские «тигры». Но нигде и никогда в мире — кроме перестроечного Советского Союза — никто не пробовал сочетание демократии с нерыночной плановой экономикой. Главная проблема с этой моделью вот в чем.
Когда в условиях демократии людям разрешают задавать вопросы, первый из них — при отсутствии рынка: «А где, собственно, еда?» Именно этот вопрос оказался роковым и последним для Горбачева.
Советский Союз был в чем-то запрограммирован на распад и самой формулой своего национально-государственного устройства. В основе его было деление народов на неравноправные категории. К «первосортным» относились крупные этносы, имевшие выход на границы государства, — они получали статус нации и право на формирование союзной республики. Меньшие по численности и непограничные считались народностями и могли создавать автономии. Прочие не имели государственности. Таким образом, статус нации накрепко связывался в сознании масс и элит с обретением той или иной формы государственности, что определяло «сорт» того или иного народа. Эта конструкция, которая могла существовать только в условиях, когда ее основы нельзя было даже поставить под вопрос, венчалась «правом нации на самоопределение вплоть до отделения», которым не собирались пользоваться. Об этом конституционном принципе тут же вспомнили, когда ведущие скрепы советского государства — компартия и спецслужбы потеряли свое былое могущество.
В декабре 1991 года СССР прекратил свое существование, дав рождение 15 новым независимым государствам.
Гадкий утенок
Распад СССР открыл принципиально новый этап в развитии страны. Мировая система, основанная на биполярной конфронтации, ушла в прошлое, и Россия перестала быть одним из ее полюсов. Одновременно она утратила статус сверхдержавы, которой являлся Советский Союз. На долю Российской Федерации, правопреемницы СССР, пришлось 4/5 его территории, но лишь около половины населения и хозяйственного потенциала. Составляя уже не 1/6, а лишь 1/8 суши, Россия по-прежнему остается самой крупной страной в мире. При этом географический центр страны заметно сместился на Север и Восток — из Новосибирской области в Эвенкийскую Республику (Красноярский край), а центр сосредоточения населения — с 52° северной широты на 55°30′. Став еще более северной страной, чем Российская империя или СССР, страна оказалась пространственно «отодвинутой» от Западной и Центральной Европы, Ближнего и Среднего Востока, Южной Азии.
