И что тут, скажите на милость, можно анализировать? По Фрейду, длинные лыжи, разумеется, могут олицетворять собой только мужской половой орган. Если так, то в моем сне он определенно был малопривлекателен. Или все ж таки надо найти себе партнера для секса? А куски разбросанного по дороге дерьма? Говорят, что, по приметам, дерьмо снится к деньгам, тогда это очень кстати дерьмо. Но, вероятнее всего, оно говорит о вчерашнем дне, когда Профессор вырвался из кабинета и нагадил в коридоре. И что? Что? Где же послание свыше?
Да ничего, нигде. Мне бы лучше подумать об обеде и о сыне. Учебный год только начался, а Оли, как мне кажется, уже успел влюбиться. И на этот раз, по-моему, дело серьезно. К ним в класс пришла новая девочка, которая полностью завладела умом моего малыша. Девочка неплохая, я ее видела, но первая любовь – это так непросто. Мне нужно бы поддержать сына, поговорить с ним, а я не чувствую в себе сил для серьезного разговора. Все мои силы остались там, на лыжах. Или лучше попросить Гюнтера поговорить с ним по-мужски? Какое счастье, что у меня есть Гюнтер, способный во многом заменить ребенку отца, потому что с родным отцом сын увидится теперь только в каникулы.
Так я всю неделю и мучилась – сначала от сновидений, а потом от попытки их проанализировать. Оливер как чувствовал мое состояние, он не шумел, затихал мышонком в своей комнате и ничего у меня не просил. Кажется, он все вечера напролет переписывался смс-ками с новенькой девочкой.
В субботу мы с Оли поехали на рыбный рынок, я планировала кое-что прикупить на обед. Сегодня ночью мне ничего не снилось, я сносно выспалась, и поэтому настроение у меня было прекрасным. Таким замечательным, что я даже решила запечь форель с розмарином и фенхелем.
Мы купили кусок форели, поболтались по рынку, с удовольствием вдыхая аромат свежей рыбы, йодисто-острый, огуречно-тонкий. Оли-хитрюга сразу же заныл, что проголодался, и потащил меня в «Макдоналдс». Я не считаю гамбургеры с колой здоровым питанием, стараюсь избегать дешевых сетевых бистро, но дети – особый случай, их в «Макдоналдс» манит как манком.
Народу в этот час было много, большей частью дети с родителями и подростки группками, они оживленно шумели, разглагольствуя с набитыми ртами. Мы пристроились с подносом за шатким пластмассовым столиком в самом уголке, где потише.
Я собиралась воспользоваться моментом и в непринужденной обстановке расспросить Оли об Агнет, той самой девочке, что завоевала его сердце. Вопреки моим опасениям, Оливер и не думал ничего скрывать, с упоением выкладывал все, что считал важным и достойным упоминания. Увлеченный рассказами о предмете своих чувств, он не забывал откусывать большие куски от гамбургера, запивать колой. Что поделаешь, пусть маленький, но типичный мужчина. Я ловила себя на мысли, что правильным было бы запретить ему есть и говорить одновременно, но молчала, не хотела разрушать установившуюся доверительную атмосферу. Только долго тыкала в кетчуп ломтиком картофеля, забыв положить в рот. Я плохо понимала, радоваться или расстраиваться я должна: с одной стороны, дружба Оли с девочкой развивалась успешно, гладко и стремительно, а с другой – было тревожно за неизбежные будущие страдания моего малыша. Оказывается, они уже ходили в зоопарк и ездили на велосипедах по набережной, до «Колумбуса», он был дома у Агнет. Оливер познакомился с тамошними домочадцами и, кажется, им понравился. Хороша же я мамаша! Необходимо срочно исправлять положение и познакомиться с девочкой. И разумеется, вместо того чтобы копаться в снах, уделять больше внимания сыну. Первая любовь – такая хрупкая вещь, мальчику наверняка нужна моя поддержка. А может быть, я излишне драматизирую, и Оли воспринимает их отношения всего лишь как дружбу? Оливер дожевал гамбургер и допил колу, а я все не расправилась с картошкой, только размазала кетчуп.
– Давай пригласим Агнет к нам, – предложила я. – Вы можете посмотреть кино, а я приготовлю вам попкорн.
– Ты хочешь с ней познакомиться? – ревниво спросил мой проницательный малыш. В его голосе слышались новые, непривычные нотки, словно он заранее подозревал меня в том, что его подружка мне не понравится.
– Да я не ставлю это целью, – соврала я, почувствовав укол в сердце. – Просто хочу, чтобы ты помнил, что это и твой дом, ты всегда можешь приглашать друзей. Агнет ведь твой друг?
– Друг, – без раздумий подтвердил сын, и я чуть-чуть успокоилась, спросил подозрительно: – А ты не будешь к ней приставать?
– Приставать? – притворно изумилась я. – Зачем мне к ней приставать? Она к тебе в гости придет, а не ко мне. Ты же не пристаешь к моим гостям.
– А к тебе никто не приходит, – безжалостно возразил мой малыш.
Что поделаешь, он прав, ко мне действительно почти никто не приходит. Разве что Эрика изредка, по делу, или соседка, когда необходимо решить общий вопрос типа стрижки кустарников, живой изгородью тянущихся вдоль дороги. А ведь я не интроверт и не мизантроп, в Мюнхене у меня были подруги и приятели, с которыми мы регулярно оттягивались вечерами в клубах, в пивной или у меня дома. Но это было еще до Юргена. Странно, неужели Юрген так повлиял на мое мировоззрение? Я никогда раньше этого не замечала и над этим не задумывалась.
Видимо, я заметно погрустнела от непосредственного детского высказывания, и сын принялся оправдываться с виноватым выражением лица:
– Прости, мам, я не то хотел сказать…
– Ничего страшного, малыш, я не обиделась.
По большому счету, появись у меня сейчас повод пригласить гостей, я бы отказалась. У меня и так почти каждую ночь гости. В голове.
Агнет легко согласилась прийти к нам вечером. Обычная двенадцатилетняя девчонка с брекетами на зубах, сотней заколок в волосах, в линялых джинсах и майке с медведем Кнутом во всю грудь. Она ничуть не смутилась при виде меня, наоборот, можно было подумать, что пришла она именно ко мне. Она отказалась смотреть кино и битый час просидела возле меня на кухне, словно тут было намазано медом. А впрочем, можно понять: Оли по натуре неразговорчив, а Агнет оказалась удивительной болтушкой. Может быть, она интуитивно, по-женски, чувствовала, что всласть поболтать можно только с женщиной? Удивительно, что их связывает, таких разных?
Мне, надо признаться, было интересно с этой маленькой женщиной, которая радостно предложила мне помощь в приготовлении бутербродов. Она вымыла помидоры, ловко разобрала на веточки петрушку, отщипнув хвостики, намазала маслом ломтики булки. Оливер бесцельно слонялся туда-сюда, тоскливо закатывая глаза, пока терпение окончательно не покинуло его, и он не пошел в одиночестве смотреть футбол.
Я искренне надеялась, что интерес девочки ко мне не вызван рассказами Оливера о материнских странностях. А если и так, то в ее глазах я, кажется, не выглядела сумасшедшей, девочка не расспрашивала, она больше рассказывала о себе.
Я узнала, что Агнет живет с мамой, которая работает в местной газете и мало бывает дома. С отцом Агнет мама развелась, а больше замуж не хочет. А еще у Агнет есть старший брат, уже совсем взрослый, он изучает медицину на факультете в Бремене, и у него нет подружки, он считает, что создавать семью еще рано. Отец работает в Бремене, и он тоже не собирается жениться. По-моему, Агнет просто очень хочется побывать на свадьбе. Короче, обычная среднестатистическая немецкая семья.
